Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах… - Иван Осадчий

Андрей Андреевич как бы размышлял вслух и вдруг сказал:

– А как вы считаете, кто бы мог внести предложение, выдвинуть его кандидатуру?

Это был истинно дипломатический стиль наводящих вопросов с заранее и наверняка известными ответами. Громыко не ошибся и на этот раз.

– Было бы очень хорошо, Андрей Андреевич, если бы это сделали вы, – сказал я.

– Вы так считаете? – Громыко все еще раздумывал.

– Да, это было бы лучше всего…

В конце разговора, когда позиция Громыко обозначилась окончательно, он сказал: „Я, пожалуй, готов внести предложение о Горбачеве. Вы только, Егор Кузьмич, помогите мне получше подготовится к выступлению, пришлите, пожалуйста, более подробные биографические данные на Горбачева“». (Е. К. Лигачев, там же, с. 102).

Звонок Громыко имел огромное значение. К мнению Андрея Андреевича в Политбюро прислушивались, и то обстоятельство, что он принял сторону Горбачева, в решающей степени предопределило исход выборов Генерального секретаря.

Именно такую трактовку поступка Громыко давали в своих воспоминаниях все, кто касался этого факта. И я тоже…

Но вот уже в XXI веке по телевидению прозвучало выступление сына А. А. Громыко, академика РАН. Оно прояснило дополнительные мотивы внесения им предложения об избрании Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС и на Политбюро, и на Пленуме ЦК.

Сын рассказал, что он причастен косвенно к этому. В канун Пленума ЦК КПСС к нему обратились ученые Академии наук СССР с просьбой высказать отцу пожелания, чтобы Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран именно Горбачев. При этом они ссылались на Яковлева, который просил их об этом, считая, что судьба страны, ее оздоровление и дальнейшее успешное развитие возможны только в случае избрания Генеральным секретарем ЦК Горбачева. Я рассказал об этой просьбе моих коллег-ученых отцу. Поразмыслив над этим, он решил позвонить Лигачеву, прозондировать складывающуюся ситуацию и высказать свое согласие на избрание Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС.

Своим выступлением на Политбюро и на Пленуме ЦК А. А. Громыко предопределил избрание Горбачева. И Политбюро и Пленум ЦК единогласно проголосовали за его предложение…

Понимаю, что это «дополнение» – не в пользу Громыко, но «истина дороже», тем более для истории…

Я осознанно освещаю вопрос об избрании Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС и его деятельности по воспоминаниям Н. И. Рыжкова и Е. К. Лигачева.

Во-первых, оба они приглашены на работу в ЦК КПСС и поставлены на ответственнейшие посты Ю. В. Андроповым; были активнейшими сторонниками намеченного им стратегического курса по преодолению накопившихся трудностей и назревших проблем в развитии советской страны и в совершенствовании социализма. Им были поручены ключевые вопросы в ЦК КПСС: Н. И. Рыжкову – социально-экономический блок, а Е. К. Лигачеву – кадровая политика.

После безвременной кончины В. Ю. Андропова они продолжали настойчиво бороться за претворение в жизнь его начинаний.

Во-вторых, в самом начале своей генсековской деятельности Горбачев поставил их на главенствующие должности в партии и в государстве. В апреле 1985 года Пленум ЦК КПСС избрал их членами Политбюро ЦК КПСС, минуя ступень кандидатства. В том же году Н. И. Рыжков был назначен Председателем Совета Министров СССР, а Е. К. Лигачев избран вторым Секретарем ЦК.

И, наконец, на мартовском Пленуме ЦК 1985 года, избравшем Горбачева Генеральным секретарем, он в своей «тронной» речи твердо заявил о преемственности того курса, который был намечен и начат Ю. В. Андроповым. Он сказал об ускорении социально-экономического развития страны, о совершенствовании системы экономических отношений и управления народным хозяйством, о научно-техническом прогрессе, о развитии демократии, о повышении роли Советов.

«Короткой была речь, – отмечает Рыжков, – но емкой. – Сумеречное время закончилось». (Н. И. Рыжков. Там же, стр. 76).

Восторженно пишет Н. И. Рыжков и о первом горбачевском заседании Политбюро: «Он вел его по-хозяйски, весомо говорил о самых первостепенных для страны задачах. А ими в этот момент были: финиш одиннадцатой пятилетки и планы следующей; необходимость подготовки к очередному съезду партии Программы и Устава КПСС в новой редакции, а также основных направлений развития экономики страны в наступающей 12-й пятилетке и до конца века…

Всё шло так, как и намечалось. Тогда я уверен был: впереди – огромная, плодотворная работа, а главное, – с единомышленниками…

Сам приход Горбачева к руководству партией, а в то время это значило – и страной, – уже был символом перемен, зарождались надежды на них, на преобразование жизни общества»… (Н. И. Рыжков. Там же).

…Но не у всех. Примерно неделю спустя после избрания Горбачева генсеком, я поехал в Белореченск навестить родителей супруги. Буквально у калитки, при входе во двор, меня встретила её мама (моя теща) Ульяна Гавриловна. Не успев поздороваться, тяжело вздохнув, сказала: «Ой, сынок, что же вы, коммунисты, наделали? Не верите в Бога – это ваше дело. Но все, кто читает священные книги, говорят: „Наступит такое время, когда у власти окажется Мишка меченый и погубит страну и жизнь“. Бог шельму метит. Надо бы вам прислушаться к этому. Иначе придет погибель, от которой никто не спасется…»

Я слегка улыбнулся, но ответил деликатно: «Учтем. Постараемся не допустить беды».

Ульяна Гавриловна поклонилась мне и тихо сказала: «Спасибо, сынок»…

На второй день я уже был в Туапсе. И там повторилось всё один к одному. У калитки меня встретила моя мама со словами: «Ты только, сынок, не смейся над тем, что я скажу. Сама бы я не посмела тебе об этом говорить. Но куда ни пойду, – слышу от старых людей, читавших Библию и Евангелие, одно и то же: „Не верят коммунисты в Бога, – пусть не верят. Но хотя бы на этот раз подумали, какую страшную ошибку они допустили. О себе не думают, так хотя бы о народе подумали“».

– О чем это Вы, мама?

– О том, сынок, что «Бог шельму метит». Вы избрали «Мишку меченого» своим вождем или как он у вас называется по должности. А в священном писании сказано: «Придет к власти Мишка меченый, и все погибнем…»

Я слушал маму молча. А потом, чтобы успокоить её, сказал: «Вчера мне об этом теща говорила. И Вы – о том же… Постараемся, чтобы наш „меченый Мишка“ не натворил бед»…

…Я сызмальства убежденный атеист и понятно отнесся с иронией к этим предупреждениям мамы и тещи. Но после еще много раз слышал от разных людей: «Бог шельму метит».