Самая страшная книга 2022 - Сергей Владимирович Возный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А я думаю — брал…
Надир не глядя нащупывает карман, достает первую из купюр. Бледный тут же добавляет ее к Хановой пачке.
— Хорошо… Но мало. Ты-то больше взял.
Надир лезет под куртку: тянет подкладку, и нитки с треском расходятся. Вторая купюра отправляется в руки бледному полицейскому.
— А еще одна где?
— Больше нет, — отвечает Надир. С собой у него остались только деньги на обед — а их не хватит, можно даже не считать.
Белесые брови полицейского сходятся вместе.
— Руку дай, — командует полицейский.
Надир напрягается: это еще зачем? Только после окрика он протягивает вперед подрагивающую ладонь.
Бледный говорит:
— Забирай.
В тот же миг Надир охает от боли: его ладонь попадает в клещи. Второй полицейский держит его за руку — и довольно оттопыривает губу. По черной бороде стекает слюна.
— Пусти… Пустите, — шепчет Надир, не понимая ровным счетом ничего.
Бледный не отвечает: он как раз занят копанием в кимчи. Второй молча тянет схваченную руку на себя — и Надиру приходится тянуться следом.
Бородатое лицо оказывается так близко, что Надир видит каждую темную точку на свороченном носу. Полицейский не спеша обнюхивает его щеки и шею. Урчит, радостно похрипывая. Слюна изо рта капает прямо на форменную рубашку.
Надир думает: вот и все. Он зажмуривается, чтобы не видеть бородатой морды. Перед глазами встает дом, Айгуль в синем платье, плачущая мать, вишни в саду, ковер из детской, соседский пес, снова Айгуль — но уже без платья…
Пару секунд — а может, и пару вечностей спустя Надира отбрасывает назад, на сиденье. Он ударяется локтем и больно врезается в собственный короб. Что за… Как? Его отпустили?
Бородатый урод надсадно хрипит и царапает себе горло. Ему больше нет дела до Надира.
Надир озирается, ловит взгляд бледного полицейского: диковатый и даже испуганный.
— Ты… Вон отсюда. Быстро, — невнятно произносит бледный сквозь полный рот кимчи. Надиру не нужно повторять дважды: он оказывается на улице сразу, как щелкают замки.
Он удирает дворами, бросается то влево, то вправо, ныряет в каждую встречную подворотню. Сердце бьется прямо в горле. «Повезло, — мелькает у Надира в голове. — Дуракам везет…»
Надир не останавливается ни в третьем, ни в пятом по счету дворе. Только когда в боку начинает колоть, а перед глазами расцветают яркие круги — тогда он наконец сбавляет шаг. Прислоняется к стенке ближнего дома и сползает по ней желтым мешком.
Голова трещит — не то от бега, не то от тревожных мыслей. Надир не понимает, что случилось в машине, но чувствует, что прошелся по самому краю. И что приятель Хан подставил его под удар — можно считать, скормил ментам.
Надира мутит. Он снова и снова видит перед собой бородатое лицо, чувствует запах пота и курева. Шея нестерпимо чешется, словно от чужого дыхания. Надир не знает, что думать: ладно бы зверь… Но люди же не едят людей? Не в патрульной машине в разгар дня?
— Мужик, ты в порядке? — слышит Надир от прохожего и тут же поднимается, несвязно бормоча в ответ. Ноги держат, значит, надо идти работать. Желтую куртку хорошо видно в сером дворе — но попробуй найди его среди других курьеров в желтом.
Дом за домом, Надир выбирается из лабиринта дворов. Он ловит крупный заказ из ближайшей забегаловки: закуски, напитки, большие ведра жареной курицы. Заказ выходит тяжелым, а ставка низкой, но Надир все равно рад. В забегаловке можно выдохнуть и умыться — из этой сети курьеров пока не гонят на улицу.
«Через тридцать метров поверните направо», — подсказывает ему приятный женский голос.
Надир долго смывает с лица пот и трет шею до красных пятен. Вид у него что надо: лохматый, мокрый, с безумным взглядом.
Ожидая заказ в зале, он то и дело поглядывает на дверь. Видит то молодую парочку, то отца с сыном, то стайку школьниц — кого угодно, только не полицейских. Постепенно Надир прекращает дергаться, успокаивает дрожащие руки, а потом и вовсе перестает оборачиваться. Зато замечает в зале девушку в дымчатых очках: та не хуже него вздрагивает на каждый скрип двери.
Надир разглядывает ее волосы, розовые, как сладкая вата. Ее длинные ногти и блестящую куртку. Раз или два девушка встречается с ним глазами, но тут же отворачивается к кассе. Надиру хочется подойти и успокоить ее, может, даже предложить помощь… Вместо этого он молчит и глупо пялится до тех самых пор, пока девушка не уходит.
Разве могло быть иначе?
Надир получает заказ — гора еды и напитков едва помещается в его короб. Кассир сперва пытается вручить Надиру стаканы, но Надир выбивает газировку в бутылках. Победу он принимает как должное — после сегодняшних ужасов судьба ему еще и не такого должна.
Поворот, сто метров прямо, еще поворот. Надир сворачивает в переулок между домами. Заметив впереди розовые кудри, он не удивляется — только чувствует смутную радость.
Девушка сидит прямо на тротуаре, держась за колено: темное пятно на капроне становится все шире.
— Помочь? — Надир замирает рядом. Смотрит на разбитую коленку, на разлитый по асфальту кофе и на лицо девушки, блестящее от слез. Она кивает и пробует ответить, но получается только всхлип.
— Ничего, — говорит Надир. — Сейчас…
Он помогает девушке опереться, осторожно подхватывает ее под ребра. Весит она не так уж и много, даже набитый короб кажется Надиру в разы тяжелее.
— Куда? — спрашивает Надир.
— Под арку… Там двор, — тихо бормочет девушка.
«Прямо пятьдесят метров», — тут же возражает другой женский голос, но Надир его не слушает.
Двор оказывается крошечным, грязным и безлюдным — зато в одном из углов видны скамейки. Надир ведет девушку, шаг за шагом, и старается не думать про истекающее время заказа. Здесь всего несколько кварталов. Он еще успеет.
Девушка морщится и тяжело дышит.
— Держись, — говорит ей Надир. — Немного осталось.
— Как же меня все это… — бормочет девушка. Надир не разбирает последних слов, но переспрашивать не рискует.
Он усаживает девушку на скамейку, осматривает колено. Кровь продолжает течь, еще сильнее, чем раньше. От вида содранной кожи Надиру становится не
