Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения? - Джозеф Стиглиц

В статье «Тайна инноваций» я ставлю вопрос о том, почему мы позиционируем себя как инновационную экономику, но при этом инновационность не отражается в макроэкономических показателях, например, в ВВП на душу населения. Я предполагаю, что отчасти это объясняется тем, что показатель ВВП не фиксирует происходящее в экономике (этот момент стал центральной темой обсуждений в Международной комиссии по основным показателям экономической деятельности и социального прогресса, которую я возглавляю)[132]. Еще одна причина кроется в том, что шумиха вокруг инноваций слишком раздута. Конечно, важно уметь грамотно выбрать аудиторию для своей рекламы, как это делают Google и Facebook, но разве сопоставимы эти инновации, например, с изобретением электричества, компьютера, лазера или транзистора?

Обратная сторона инноваций вполне реальна: если производительность растет быстрее, чем спрос, рабочие места и доходы будут сокращаться. Именно это произошло во время Великой депрессии. Раньше около 70 процентов всей рабочей силы было задействовано в производстве пищи, необходимой нам, чтобы выжить. Теперь всего 3 ее процента могут произвести больше, чем наше общество, склонное к ожирению, способно потребить. Нет никаких гарантий, что те люди, которые теряют работу, смогут найти новую в каком-то другом месте. Оптимистично настроенные сторонники технологического прогресса приводят в качестве примера автомобиль: многие изготовители хлыстов лишились работы, но зато сколько рабочих мест было создано в области производства и ремонта автомобилей! Нет никакой предопределенности, однако новые рабочие места точно не могут появиться в условиях вялого совокупного спроса, какой мы имеем сейчас.

Как заставить Америку работать вновь

Страна должна сосредоточиться на создании рабочих мест. Около 25 миллионов американцев, которые хотят работу на полную ставку, не могут ее найти. Уровень безработицы среди молодежи в два раза превышает и без того неприемлемо высокий средний уровень по стране. Америка всегда позиционировала себя как страну возможностей, но о каких возможностях может идти речь, когда наше молодое поколение сталкивается со столь мрачными перспективами? Считается, что те, кто потерял работу, быстро находят другую, но все большее число безработных – на данный момент более 40 процентов – более полугода сидят без работы.

В обращении в четверг президент Барак Обама представит свое видение того, что необходимо делать. Другим следует задуматься над этой же задачей.

Страна преисполнена пессимизма. Нет сомнений в том, что на словах все звучит обнадеживающе и многообещающе, но есть ли шанс увидеть какие-то реальные действия, учитывая увеличивающийся государственный долг и дефицит бюджета?

Экономика однозначно утверждает, что существует достаточное количество мер, которые помогли бы создать рабочие места и стимулировать экономический рост. Существует целый спектр политических мер, которые если не в ближайшей, то в средне– и долгосрочной перспективе в состоянии снизить коэффициент соотношения государственного долга к ВВП. Есть также меры, которые хоть и менее эффективны с точки зрения создания рабочих мест, но помогают сократить в краткосрочной перспективе бюджетный дефицит.

Другой вопрос в том, позволяет ли политика проводить нам те действия, которые мы можем и должны предпринять. Растекающийся по обществу пессимизм вполне понятен. Кредитно-денежная политика, один из главных инструментов управления макроэкономикой, продемонстрировала собственную неэффективность. И, скорее всего, продолжит ее демонстрировать. Большим заблуждением было бы рассчитывать на то, что она поможет нам выбраться из неприятностей, которые сама же и создала. Мы должны признаться себе в этом.

Между тем огромный размер бюджетного дефицита и национального долга подразумевает необходимость применения фискальной политики. Во всяком случае, так должно быть. При этом нет единого мнения о том, какая именно фискальная политика может сработать. Неужели мы, как и когда-то Япония, обречены на затяжной период экономического нездоровья, если не прибегнем к избыточному заимствованию и не исчерпаем весь свой реальный потенциал? Я считаю, что ответом на этот вопрос будет твердое «нет». По крайней мере, можно с уверенностью сказать, что исход пока еще не предрешен.

В первую очередь, нам необходимо избавиться от двух мифов. Первый связан с убежденностью в том, что для восстановления экономики необходимо сокращать бюджетный дефицит. Новые рабочие места и экономический рост не возникают, если увольнять сотрудников и сокращать государственные расходы. Причина, из-за которой компании, имеющие доступ к капиталу, не инвестируют и не нанимают новых работников, заключается в том, что на их продукцию нет достаточного спроса. Ослабевание спроса (а именно к этому приводит режим строгой экономии) лишь сокращает инвестиции и привлечение новых сотрудников.

Как заметил Пол Кругман, не существует никакой «феи уверенности», которая бы внезапно появилась и вдохновила инвесторов вкладывать средства, как только они увидят, что дефицит начал уменьшаться. Мы уже проводили такой эксперимент, причем неоднократно. Прибегнув к тактике радикального сокращения государственных расходов, президент Герберт Гувер раздул крах фондового рынка до Великой депрессии. Я своими глазами наблюдал, как навязанная Международным валютным фондом политика жесткой экономии в Восточной Азии превращала экономические спады в рецессии, а рецессии в депрессии.

И мне совершенно непонятно, как, располагая настолько убедительными фактами, какая-либо страна может принять те же меры по доброй воле. Ведь даже МФВ сейчас признает необходимость поддержки из государственного бюджета.

Второй миф, который нужно побороть, – это вера в неэффективность мер стимулирования. Такая убежденность возникла в результате неверной интерпретации данных: уровень безработицы достиг 10 процентов. Он и сейчас превышает 9 процентов (а по более точным оценкам, эта цифра значительно выше). Однако администрация объявила, что благодаря государственному стимулированию уровень безработицы не превысит 8 процентов.

Администрация допустила одну фатальную ошибку, о которой я довольно подробно говорю в своей книге «Свободное падение»: она сильно недооценила серьезность кризиса, который достался ей в наследство от прошлой администрации.

Надо признать, что без реализованных стимулов уровень безработицы достиг бы более 12 процентов. Разумеется, пакет стимулирующих мер мог бы быть более тщательно продуман, и все же он существенно снизил уровень безработицы, который в противном случае был бы гораздо хуже. Программа стимулирования сработала. Другой вопрос в том, что она была недостаточно обширной и продолжительной, поскольку администрация недооценила не только глубину кризиса, но и его продолжительность.