Шарада - Руслан Каштанов

Долгие и муторные годы, прожитые со своими родителями, и родным братом. Под одной крышей… Все это время этот момент не давал мне покоя…

–Да, мой дорогой, ничего прекрасного в данном факте никогда не обнаружится. Но это – правда жизни, с которой нам предстоит работать. Правда, которая выглядит ужасно, к примеру, для пропагандистов здорового образа жизни.

Ты улавливаешь разницу?

–Примерно, да… – Я неуверенно кивнул.

Она улыбнулась.

Похоже, я выглядел в ее глазах весьма забавным.

–Думаю, тебе предстоит достаточно увлекательное путешествие в изучении тех процессов, которые всегда казались тебе важными.

–Несомненно.

Она заметила мой конфуз.

Я стал собираться. Мы договаривались о пяти минутах, и они уже истекли. Свое первое задание я получил.

–Вот что, Кирилл. Погоди… – Она остановила меня. – Мы пришли в психологию, чтобы помочь самим себе. Каждый из нас. Так вот, если ты не сможешь подружиться с правдой, то она тебя просто съест. И не подавится. Поэтому, если у тебя есть чем поделиться со мной, то сейчас самое время.

Она приглашала меня на исповедь.

Или, проще говоря, на обычную консультацию.

Конечно, мне было это необходимо. Но не в данный момент.

–Спасибо, – сказал я. – Мне нужно подумать над этим.

Мы попрощались, и с той минуты мне открылась дверь к рефлексиям – нудным внутренним процессам, когда постоянно оглядываешься назад, смотришь по сторонам, и купаешься в неге того, что может случиться дальше.

Мое пьющее Я, на пару с моей семьей, в которой я вырос, были неизменными элементами представлений о моем существовании.

Когда я стал исследователем, с течением некоторого времени, данные элементы все же поменяли в моем восприятии отрицательный знак на нейтральный.

Но я никогда бы не смог подумать, что они станут тесно связаны с теми моментами в моей жизни, возле которых я всегда ставил знак «плюс» (+).

Теперь же я словно маленькая девочка, шагнувшая в зазеркалье.

Все перевернулось. Люди, которых я знал, больше не те, какими они представлялись до этого.

Злое чудище расцарапало мою ладонь, и на ней больше не разглядеть линии жизни. Там больше нет любви. Нет дружбы. Нет веры.

Пустота.

И линия горизонта, оставшаяся неизменной…

Рефлексии продолжались.

Но в них не было ни Дины, ни демона, который постоянно оберегал ее.

Как же странно, что эти оба слова начинаются с одной буквы…

…В этой комнате я просыпался каждое утро. В этом доме, что стоит среди десятков остальных, в чем-то подобных ему. Морозным зимним утром я растапливаю печь, чтобы прогреть дом, в котором живу, – для тепла, для уюта. Это моя обязанность.

Вот эта улица: длинная, долгая, до автобусной остановки не меньше получаса.

Эпицентр моего недолгого существования. Фокус не успевшей окаменеть души. Нелады с самим собой…

На дороге нет асфальта. Старые деревянные заборы, от которых уже давно хочется избавиться. Сосед с огромными лающими псами. Соседка, чересчур влюбленная в косметику, но не способная оценить ее достоинств. Ее некрасиво размалеванный face постоянно напоминает престарелого трансвестита, сбежавшего с экрана телевизора.

Время встало.

Словно впереди захлопнулась дверь.

Вечером по этой улице бродит соглядатай, который не дает времени идти дальше.

Где-то здесь проходит черта: между незаретушированной правдой, и ужасом, который выбрало мое сознание. Между краем и пропастью.

Где-то здесь есть спасение…

Моя семья была в плену зеленого змия вечность. Столько же времени мы предпринимали бесчисленное количество попыток быть единым целым, даже если между нами текли потоки непонимания, – линии электропередач, временами дающие сбои. Вера в наши стремления никогда не покидала нас. Мы хотели быть вместе. Мы хотели быть одним. Мы желали, чтобы все это когда-нибудь решилось само собой. Каждый из нас жил в своей мечте. В своей иллюзии. Они казались единственно верными.

Одновременно нас связывало и разделяло лишь одно в этом мире. Спиртное. Вместе с ним мы были умирающей и вновь рождающейся вселенной, сферой, идеальная окружность которой вдруг менялась на нечто уродливое, за что было стыдно не только друг перед другом, но и перед окружающими.

Я честно старался обнаружить свое отражение в зеркале того, что меня так долго окружало. Старания эти были напрасными.

Мое спасение, в котором рождалась вера, было в простой девушке, с которой я познакомился, поступив на учебу в университет.

–Я не смогу быть с тобой, если ты будешь продолжать пить в таких количествах, – сказала она мне однажды.

Это были правильные слова. Необходимые слова.

И мне пришлось совершить над собой усилие. И быть более сдержанным. И, как бы тяжело это ни было, – выдавливать из себя яд буквально по грамму, – воспитанная трезвость вскоре стала частью моей жизни.

Мы не отказались от забытья, приход которого случался от общения с высокоградусным напитком. Вовсе нет.

Я и она, – мы проявляли сдержанность. И не сходили с ума, хотя на то были возможности. Мы предпочитали забываться, предаваясь любви…

Подобным образом преодолевал печали и мой старший брат, с тем лишь различием, что в его жизни совсем не было любви. Один лишь секс. С разными партнершами.

–У тебя уже была девушка? – спрашивал он у меня до моего совершеннолетия.

Я качал головой.

–Хочешь? – В его голосе уже заранее сквозили нотки возбуждения, – ему не терпелось свести меня на часок с какой-нибудь профессиональной «бабочкой».

В половых сношениях его привлекало все. Полагаю, что подтолкнуть в спину своего младшего братика к скорейшей потере невинности тоже могло бы принести необходимую только ему долю наслаждения.

Я не знал, что конкретно ответить ему, поэтому молчал.

Он трепал мою макушку, улыбался, и уходил дальше.

Я никогда не мог признаться ему, что мне нужна была только одна… И навсегда… Я был уверен, что он не поймет этого. И не примет… Конечно, я был подростком, который заблуждался…

Когда у меня появилась Дина, и у нас случился первый секс, по всему моему виду все сразу было ясно, – вот этот счастливый юнец, наконец-то познавший женщину в свои девятнадцать лет.

–Это та, с которой ты учишься? – спрашивал братик.

Да, отвечал я, это она. От этих слов за моей спиной расправлялись огромные крылья.

–Молодец, братан! – Он расплывался в своей неподражаемой улыбке. – Молоток!

Мы использовали наше фирменное рукопожатие – искренне крепкое, и вполне ритуальное, – что-то из молодежного кино.

–Какое у нее имя?

Дина, отвечал я.

Колокольчик встрепенулся над открывающейся дверью. Невесомый ангел влетел в распахнутое окно, и лег у подножия кровати.

Ди. На.

Теперь мне осталось от нее только это имя. Больше ничего…

У меня было постоянное ощущение, что я шагаю к звездам.

На самом деле это была дорога в ад.

Я верил в силу просвещения, в силу мысли, способную родить целую вселенную.

Мой братик верил в силы харизмы и сексуальной энергии.

Мой лучший друг – мой бывший лучший друг – верил в физическую силу.

–Проще всего выбить кому-нибудь зубы, – говорил он. – Это действует на человека весьма отрезвляюще.

Тогда мы уже становились друг для друга больше, чем просто