Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал - Надежда Чернецкая

— Как здоровье миссис Коннор? — спросила она как бы невзначай.

— Прекрасно, и мисс Коннор тоже, — ответил я, стараясь не выказать своего удивления.

Мисс Лайджест, очевидно, удивленная моим спокойным тоном, снова взглянула на меня. Наши глаза встретились, и мы оба улыбнулись, поняв друг друга и комичность ситуации.

Мы говорили о каких-то пустяках, а потом я убрал салфетку, встал из-за стола и подошел к окну. Мой взгляд остановился на книгах, которыми стоявший рядом шкаф был забит доверху, и на шахматной доске на нижней полке. Ее не брали в руки, наверное, больше полугода: сверху были навалены книги, и пыль, стираемая не особенно тщательно, на ней скопилась достаточная.

Мисс Лайджест тоже встала и проследила за направлением моего взгляда.

— Да, вы правы, мистер Холмс, — сказала она, — из-за всей этих событий уборка делалась не особенно тщательно.

— Это пустяки, я подумал не об этом. Просто я не предполагал, что сэр Джейкоб любил шахматы.

— Отчим не любил шахматы. Они мои.

— Вы играете в шахматы?

— Иногда. Но, признаться, приходится довольствоваться собственным обществом: не находится желающих сыграть со мной.

Она вдруг улыбнулась:

— Может быть, хотите партию, мистер Холмс?

— Почему бы и нет! — согласился я.

— В самом деле? — удивилась она.

— Вы не шутите и это не обычная вежливость?

— Разумеется, нет. Я с удовольствием сыграю с вами.

— Тогда идемте, я сама все приготовлю.

Мисс Лайджест с шахматной доской под мышкой проводила меня в свой кабинет, усадила перед квадратным столиком для пасьянсов и велела расставить фигуры, а сама вызвала дворецкого и дала ему указания. Через десять минут мы с ней сидели по разные стороны шахматного поля в полной уверенности, что никто не потревожит нас в ближайшие два часа, и я разливал коньяк по бокалам.

Я играл белыми и начал партию. Мисс Лайджест в ответ тоже сдвинула пешку. Несколько первых ходов быстро последовали друг за другом, и лишь после пятого или шестого из них мисс Лайджест задумалась, откинувшись в кресле и взявшись за бокал.

Я решил, наконец, удовлетворить свое любопытство:

— Почему вы сразу спросили меня о миссис Коннор, мисс Лайджест? — спросил я.

— Вы считаете, она плохого о вас мнения?

— Разве это следовало из моего вопроса? — она улыбнулась, даже не пытаясь скрывать, что ждала возвращения к этой теме.

— Ну, вы ведь предупреждали меня сегодня утром о своих опасениях, когда мы покидали Голдентрил. Полагаю, миссис Коннор с полным правом можно отнести к числу, как вы выразились, местных почтенных кумушек.

— О да, вполне можно! Но вы не правы, мистер Холмс, я не считаю, что она так уж плохо ко мне относится. Миссис Коннор, в сущности, безобидная женщина, да и ее дочь тоже… Но признайтесь, мистер Холмс, что вам хочется, наконец, услышать, откуда я узнала о вашем визите к ней!

— Я действительно немного озадачен этим.

— Тогда вы будете разочарованы объяснением. Во-первых, я просто-напросто встретила миссис Коннор, когда оставила вас и ехала домой. Она двигалась в своей коляске по той же дороге, по которой шли вы, и, несомненно, нагнала вас. Во-вторых, коттедж миссис Коннор находится в самом начале целой череды домов, но он единственный на отрезке в полмили, который мог бы привлечь ваше внимание, если вы собрались собирать сведения у местных жителей. Так что, когда наша горничная Мэри Гордон возвратилась из деревни и сообщила, что не встретила вас, хотя по времени непременно должна была встретить, я сразу на двух основаниях заключила, что вы посетили миссис Коннор.

— Вы отлично воспользовались этими сведениями, — заметил я, ska`q|.

— Я так не думаю. Мне просто захотелось проверить правильность своих умозаключений.

— Во всяком случае, имея в своем распоряжении два факта, вы абсолютно правильно получили третий.

— Одного того, как изучающе вы смотрели на меня за обедом, хватило бы для того, чтобы догадаться, что вы посетили миссис Коннор, — рассмеялась она.

— Почему? Вы ведь сказали, что считаете ее безобидной.

— Да, но как раз она была способна одарить вас самыми противоречивыми сведениями обо мне, которые бы заставили вас по возвращении словно примеривать их на меня, как вы и делали.

— Я пытался узнать что-нибудь новое обо всех, кто как-то причастен к случившемуся, но о вас миссис Коннор действительно говорила с особой охотой, хотя я бы не сказал, что ее рассказы столь уж противоречивы.

— В самом деле? Неужели она, наконец, определилась в своих симпатиях? Это было бы кстати, а то я порядком устала угадывать степень ее любезности при каждой очередной встрече.

— Нет, дело не в этом, — улыбнулся я, — просто для меня в ее рассказах не было никаких противоречий. Я старался отбрасывать красочные эпитеты и запоминать только факты, а они сами по себе отнюдь не противоречивы.

— А я, честно говоря, немного боялась результатов вашего визита к «местным жителям», — сказала мисс Лайджест со сдержанной улыбкой, видно, я недооценила вашу объективность, мистер Холмс.

— Вы просто недостаточно хорошо знаете меня, мисс Лайджест: на мое сложившееся мнение о ком-либо или чем-либо достаточно трудно повлиять. Но представьте, за время беседы с миссис Коннор мне в голову пришло несколько вопросов, которые стоит выяснить и часть из которых я еще не задал вам.

— Что ж, задавайте.

Я отпил коньяку.

— Вы могли бы рассказать о вашей семье?

— О семье? То есть о людях, которые давно умерли? В первую очередь вас, наверное, интересует мой отчим?

— И он тоже. Каково, кстати, его завещание?

Мисс Лайджест оторвалась от шахматной доски и подняла на меня удивленный и озадаченный взгляд:

— Представьте, я совершенно забыла об этом! — сказала она, поглаживая пальцем фигурку коня.

— До этой минуты, пока вы не напомнили мне, я и не вспоминала о завещании. Теперь придется улаживать и эту проблему!

— Вы предполагаете содержание завещания?

Она пожала плечами:

— Думаю, я единственная наследница своего отчима. Конечно, часть денег может быть передана в различные организации и благотворительные общества. Нужно будет съездить в Лондон и поговорить с нашим адвокатом, если, конечно, инспектор позволит мне отлучиться.

— Ваш отчим имел только один брак?

— Да. Он не был женат ни до брака с моей матерью, ни после ее смерти.

— Ваша мать была счастлива с ним?

— Думаю, да, насколько это было возможно для нее. Мистер Лайджест очень любил мою мать, заботился о ней и делал все, чтобы доставить ей удовольствие…

— Но?

— Но брак с моим родным отцом навсегда остался для нее лучшим периодом в жизни, и отчим мог рассчитывать в лучшем случае составить его тень.

Мисс Лайджест, видимо, не испытывала неудобства от разговора о своей семье. На мои вопросы она отвечала сдержанно, но открыто и особенно не раздумывая, и не забывала при этом передвигать фигуры.

— Вы помните своего отца?

— Очень смутно. Когда он погиб, мне не было и пяти лет. Мистер Стивен Эмброуз, мой отец, был офицером королевской пехоты. Говорили, он был лицом и гордостью своего полка, но… только до очередной колониальной военной кампании, предпринятой ради расширения владений короны. Мать рассказывала мне, что он был горячо любим сослуживцами за выдающийся ум и блестящее чувство юмора. Еще она говорила, что я, даже будучи совсем маленькой девочкой, представляла собой его копию, а от нее унаследовала лишь цвет глаз. Когда отца не стало, мать отдала меня в школу. Через несколько лет, приехав на каникулы, я узнала, что она собирается замуж вторично. Тогда я впервые увидела мистера Лайджеста, и он мне ужасно не понравился, хотя сейчас я понимаю, что любой, посягнувший на место моего отца, не понравился бы мне. Однако мать вышла замуж, и меня удочерили. Я продолжала учиться и с новой семьей виделась редко. Отчим присылал мне письма и подарки, но сама я в те годы не очень-то баловала его своим вниманием и отвечала коротенькими посланиями с благодарностями. Вскоре мама умерла.

— Если вам тяжело вспоминать об этом, мисс Лайджест, вы можете не рассказывать.

Ее глаза при последних словах действительно наполнились каким-то особым мерцанием, но это были не слезы, а какой-то сухой блеск, какой бывает у отполированной стали. В ней, несомненно, всколыхнулись эмоции, но, что это за эмоции, не смог бы сказать никто.

— Нет, мистер Холмс. Все это давно стало лишь воспоминанием… Так вот, мама тогда путешествовала с отчимом по Европе и сильно заболела. Несмотря на все старания, спасти ее не удалось, и она скончалась в Италии. Там ее и похоронили.

— А вы?

— Я узнала об этом лишь через месяц, когда отчим прислал письмо. Но долгая разлука сделала меня скупой на дочерние чувства, и я ощутила лишь тупую боль от утраты.