Башня Зеленого Ангела. Том 2 - Тэд Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты сдаешься, Бенигарис? – голос Камариса был чистым и звонким, но в нем чувствовалась усталость.
В ответ Бенигарис отбил Шип латной рукавицей и направил свой меч в незащищенный живот Камариса. Казалось, старик сжался, когда меч коснулся его кольчуги. На миг Тиамаку показалось, что клинок герцога проткнет Камариса насквозь, но старый рыцарь развернулся, и клинок Бенигариса прошел мимо, а когда Камарис завершил полный поворот, Шип описал плоскую смертельную дугу. Черный клинок вошел в доспехи герцога под ребрами. Бенигарис упал на одно колено, покачнулся и рухнул на землю. Камарис вытащил меч из раны, и наружу брызнула кровь.
Слудиг и Хотвиг хрипло и радостно закричали, однако Джошуа не выглядел довольным.
– Милосердный Эйдон, – сказал принц и сердито посмотрел на своих капитанов, но потом его взгляд остановился на Тиамаке.
– По крайней мере, мы можем благодарить Бога за то, что Камарис жив. Давайте подойдем к ним и посмотрим, что можно сделать для Бенигариса. Ты принес свои травы, Тиамак?
Вранн кивнул. Они с принцем начали пробираться сквозь толпу, которая быстро образовалась вокруг противников.
Когда они оказались в самом центре, Джошуа положил руку Камарису на плечо.
– Вы в порядке? – спросил принц.
Старый рыцарь кивнул. Он выглядел измученным. Волосы упали на потный лоб.
Джошуа повернулся к лежавшему на земле Бенигарису. Кто-то снял с него шлем. Герцог страшно побледнел, став похожим на норна, на губах пузырилась пена и кровь.
– Лежи тихо, Бенигарис. Дай этому человеку осмотреть твою рану.
Герцог перевел затуманенный взгляд на Тиамака.
– Вранн! – простонал он. – Ты странный человек, Джошуа. – Тиамак опустился рядом с ним на колени и начал расстегивать ремни доспеха, но Бенигарис отбросил его руку. – Проклятье, не трогай меня. Дайте мне умереть спокойно, я не хочу, чтобы меня лапал какой-то варвар.
Джошуа помрачнел, но жестом предложил Тиамаку отойти.
– Как пожелаешь. Возможно, я могу что-то сделать для тебя… – сказал принц.
Бенигарис рассмеялся, и на его усах появилась кровь, смешанная со слюной.
– Дай мне умереть, Джошуа. Это все, что у меня осталось. Ты можешь взять… – он снова закашлялся, на губах появились новые сгустки крови, – …ты можешь забрать все остальное.
– Зачем ты это сделал? – спросил Джошуа. – Ты ведь знал, что не сможешь победить?
Бенигарис сумел усмехнуться:
– Но я вас напугал, верно? – Его лицо исказилось от боли, но он взял себя в руки. – В любом случае я забрал то, что мне осталось… как и моя мать.
– Что ты имеешь в виду? – Джошуа смотрел на умиравшего герцога так, словно никогда не видел ничего подобного.
– Моя мать поняла… с моей помощью… что ее игра закончена. Ничего не осталось, кроме стыда. Поэтому она приняла яд. Ну а я выбрал другую смерть.
– Но ты мог бежать. Ведь море находилось под твоим контролем, – сказал Джошуа.
– И куда бы я направился? – Бенигарис снова сплюнул кровь. – В добрые руки твоего брата и его любимого волшебника? В любом случае проклятый порт теперь принадлежит Стриве – я думал, что держал его в плену, а он подрывал мою власть изнутри. Граф играл с нами ради собственной выгоды. – Дыхание герцога становилось все более тяжелым. – Я понял, что мне конец, когда потерял Ванстринский проход. Поэтому я выбрал смерть. Я был герцогом меньше года, Джошуа, и меня будут помнить только как отцеубийцу. Теперь, если кто-нибудь выживет, я стану человеком, который сражался с Камарисом в поединке за трон Наббана… и едва не победил.
Джошуа посмотрел на Бенигариса со странным выражением, а Тиамак не мог не задать вопрос:
– Что вы имели в виду, когда сказали: «Если кто-нибудь выживет?»
Бенигарис с презрением посмотрел на вранна.
– Оно умеет разговаривать? – Он медленно повернулся к принцу. – О да, – сказал он, и его тяжелое дыхание не скрыло удовольствия. – Я забыл тебе рассказать. Ты выиграл свой приз, но едва ли получишь от победы много радости, Джошуа.
– Я почти пожалел тебя, Бенигарис, – ответил принц. – Но теперь это чувство прошло. – Он встал.
– Подожди! – Бенигарис поднял окровавленную руку. – Ты действительно должен знать, Джошуа. Подожди немного. Я не стану долго тебя беспокоить.
– Говори.
– Ганты выползают из своих болот. Из Озерной страны и прибрежных городов, расположенных вдоль залива Фираннос, прибывают всадники, которые о них рассказывают. Их там орды, больше, чем ты можешь представить, Джошуа. – Он рассмеялся, и на губах у него снова появилась кровь. – И это еще не все, – радостно продолжал он. – Есть еще одна причина, по которой я не хотел покидать Наббан на корабле. Складывается впечатление, что и килпа сошли с ума. Ниски в ужасе. Так что я не только получил чистую и благородную смерть… но еще и смерть для тебя и твоих людей, возможно, очень скоро вы все мне будете завидовать.
– А твой собственный народ? – гневно спросил Джошуа. – Неужели тебя не интересует их судьба? Если то, что ты сказал, правда, они уже страдают.
– Мой народ? – хрипло выдохнул герцог. – Больше нет. Я мертв, а у мертвых нет необходимости хранить верность. В любом случае они теперь твои люди – и моего дяди.
Джошуа довольно долго на него смотрел, затем повернулся и пошел прочь. Камарис попытался последовать за ним, но его быстро окружила толпа любопытных солдат и горожан Наббана, и он не смог сразу от них избавиться.
Тиамак остался рядом с раненым герцогом, чтобы засвидетельствовать его смерть. Солнце уже почти коснулось горизонта, и холодные тени протянулись по склону горы, когда Бенигарис наконец перестал дышать.
46. В тюрьме на колесе
Сначала Саймон считал огромную подземную кузницу чьей-то попыткой воссоздать ад. Через две недели он был практически в этом уверен.
Саймон и остальные пленники едва успевали устроиться в своих грязных гнездах в конце невыносимо тяжелого дня, когда помощники Инча – горстка не таких страшных, как их хозяин, но столь же злобных подонков – поднимали их и заставляли приниматься за работу. Почти без сил еще до начала очередного жуткого дня, Саймон и его товарищи по несчастью быстро заглатывали чашку с жидкой кашей со вкусом ржавчины, а потом, спотыкаясь, брели в кузню.
В пещере, где они спали, стояла отвратительная жара, но огромная
