Башня Зеленого Ангела. Том 2 - Тэд Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но главной причиной страданий Саймона, как ему сейчас казалось, являлся тот, чья всепоглощающая ненависть была такой огромной, что даже могила не смогла ее остановить. Если кто-то и заслужил мучительную месть, так это Король Бурь. Инелуки принес разрушения миру невинных людей, уничтожил жизнь и счастье Саймона.
Иногда Саймон чувствовал, что именно ненависть помогала ему оставаться в живых. Когда боль становилась слишком сильной и он чувствовал, что жизнь ускользает, или терял контроль, мысль о выживании и мести, возможности отплатить хотя бы за часть своих мучений, оставалась единственным, что удерживало его в этом мире. Он будет жить столько, сколько сможет, хотя бы для того, чтобы отплатить тем, кто стал причиной его страданий, за каждую ужасную одинокую ночь, за каждую рану, за ужасы и слезы.
Вращаясь в темноте, то впадая в безумие, то выплывая из него, Саймон дал тысячу клятв отомстить болью за боль.
Сначала ему показалось, будто он увидел светлячка, порхавшего на границе его зрения, – что-то маленькое, сиявшее без света, не черная точка в мире черноты. Саймон, чьи мысли барахтались в море боли и гнева, не мог понять, что это такое.
– Пойдем, – шептал ему голос.
В течение всего второго дня на колесе Саймон слышал голоса – или уже наступил третий? Что за новый голос? И что такое эта точка танцевавшего света?
– Пойдем.
Внезапно он освободился от колеса и веревок, обжигавших запястья. Его потащила вверх искра, и он не мог понять, как свобода могла прийти к нему так быстро… пока не оглянулся назад.
Чье-то тело, голое, с белой кожей, было привязано веревками к медленно вращавшемуся колесу. Пламенно рыжие волосы прилипли ко лбу. Подбородок упирался в грудь.
Кто это? – удивился было Саймон… но он знал ответ и бесстрастно посмотрел на себя. – Значит, я именно так выгляжу? Но уже ничего не осталось – это просто пустой кувшин.
Неожиданно к нему пришла новая мысль.
Я умер.
Но если так, почему он смутно ощущал веревки на руках и то, как по мере вращения колеса дергались его запястья, а суставы пытались вырваться на свободу? Почему он одновременно находился внутри и снаружи своего тела?
Свет перемещался перед ним, звал, манил за собой, и лишенный воли Саймон последовал за ним. Подобно ветру в длинной темной трубе, они двигались вместе сквозь хаос теней; что-то касалось его и проплывало мимо или сквозь. Его связь с висевшим на колесе телом становилась все более иллюзорной. Он чувствовал, как мерцает свеча его сущности.
Я не хочу себя потерять! Позволь мне вернуться!
Но искра, что вела его, летела дальше.
Вращавшаяся темнота расступилась, обретая свет и цвет, и постепенно мир стал обычным. Саймон оказался у входа в большой канал, по которому текла темная вода, приводившая в движение колесо, и он смотрел, как она уходит в глубину под замком, направляясь в кузню. Затем он увидел тихий пруд в пустом зале Асу’а. Сквозь щели в потолке в него падали многочисленные потоки, и туман, дрейфовавший над широким карстовым озером, пульсировал, словно вода каким-то образом возрождала то, что давно перестало существовать. Быть может, мерцавшая искра хотела что-то ему показать? Что вода из кузницы наполняла водоем ситхи? И это возвращение к жизни?
Мимо Саймона проплывали и другие картины. Он увидел что-то темное у основания массивного лестничного колодца в Асу’а, это оказалось живое дерево, которого он почти коснулся и чьи чуждые мысли почувствовал. Сама лестница представляла собой спиральную трубу, ведущую от корней дышавшего дерева в Башню Зеленого Ангела.
Стоило Саймону подумать о башне, как внезапно оказалось, что он смотрит на ее венец, торчавший вверх, точно огромный белый зуб. Пошел снег, небо закрыли тучи, но каким-то образом Саймон видел сквозь них ночное небо. А над северным горизонтом парил тлевший огонек с крошечным хвостом – Звезда Завоевателя.
– Почему ты привела меня именно сюда из множества других мест? – спросил Саймон. Крошечная искорка парила перед ним, словно слушала. – Что это значит?
Ответа не было. Ему в лицо плеснули чем-то холодным.
Саймон открыл глаза, внезапно снова став обитателем своей страдавшей от боли плоти. Какая-то искаженная фигура свисала с потолка сверху вниз и пищала, как летучая мышь.
Нет. Саймон узнал одного из подручных Инча, а головой вниз в нижней точке вращения колеса висел он сам, слушая скрип оси. Подручный Инча выплеснул еще один ковш Саймону в лицо, и ему в рот попало совсем немного воды. Он закашлялся, пытаясь ее проглотить, потом облизнул губы и подбородок. Когда колесо снова начало поднимать Саймона, слуга Инча молча повернулся и ушел. Маленькие капли сбегали с головы и волос Саймона, и некоторое время он занимался тем, что пытался их поймать и проглотить, пока они не скатились вниз. Только после того, как его голова снова оказалась в правильном положении, к нему вернулась способность думать.
Что это значило? – Ему было трудно связно думать, когда огонь бушевал во всех суставах. – Что за сияющая штука мне привиделась и что она пыталась мне показать? Или я стал жертвой очередного приступа безумия?
Саймона посетило множество странных снов с тех пор, как Инч оставил его одного, – видения отчаяния и восторга, сцены невозможной победы над врагами и жуткие судьбы его страдавших друзей, но снились и менее осмысленные вещи. Голоса, которые он слышал в туннелях, куда постоянно возвращался, иногда едва различимый лепет – его заглушали шум воды и скрип колеса, в другие моменты они звучали отчетливо, словно кто-то шептал ему в ухо, обрывки слов, всякий раз остававшиеся мучительно непонятными. Его осаждали фантазии, смутные, точно очертания побитой бурей птицы. Так почему новое видение должно иметь смысл?
Но ты все чувствовал иначе. Подобно разнице между ветром на твоей коже и чьими-то прикосновениями.
Саймон старался не отпускать это воспоминание. В конце концов, теперь ему было над чем подумать, кроме жуткого жжения в животе и горевших огнем конечностей.
На что я смотрел? Озеро под замком оживало, наполняясь водой, лившейся из-под моего колеса? Водоем! Почему я не подумал о нем раньше? Джирики – нет, Адиту говорила, что в Асу’а есть Пруд
