Башня Зеленого Ангела. Том 2 - Тэд Уильямс

– Ладно, – наконец сказала Мириамель, ею вновь овладела безнадежность. – У меня нет выбора. Расскажите, что вам известно. Но если Бинабик пострадал по вашей вине, я… найду способ вас наказать, кем бы вы ни были. Я вам обещаю.

Йис-фидри опустил голову, как пес, которого отругали.

– Обычно мы никого не заставляем поступать против их воли. Мы сами слишком много страдали в руках плохих хозяев.

– Если уж я стала вашей пленницей, хотя бы называйте меня по имени. Я Мириамель.

– Да, Мириамель. – Йис-фидри отпустил ее руку. – Простите нас, Мириамель, или судите после того, как услышите всю историю.

Мириамель взяла чашу и сделала еще глоток.

– Рассказывайте.

Дварр оглядел своих соплеменников – на него со всех сторон смотрели темные глаза – и начал говорить.

* * *

– А как Мегвин? – спросил Изорн.

Из-за повязки его голова казалась странно распухшей. Ледяной воздух забрался внутрь через распахнутый клапан палатки, и пламя маленькой жаровни затрепетало.

– Я думал, что она к нам возвращается. – Эолейр вздохнул. – Вчера вечером она начала понемногу двигаться и дышать более глубоко, даже сказала несколько слов, но шепотом. Я не смог их понять.

– Но это ведь хорошая новость! Тогда почему ты такой мрачный?

– Ее пришла осмотреть целительница ситхи. Она сказала: то, что происходит с Мегвин, подобно лихорадке – иногда больной почти приближается к поверхности, как тонущий человек в последний раз поднимается за воздухом, но это не означает… – Голос Эолейра дрогнул. Он сделал усилие и взял себя в руки. – Целительница говорит, что Мегвин все еще близка к смерти, возможно, даже ближе, чем раньше.

– И ты поверил ситхи? – спросил Изорн.

– Это не болезнь тела, Изорн, – тихо ответил Эолейр, сплетая и расплетая пальцы. – Пострадала ее душа, которая и прежде не была цельной. Ты же видел ее в последние недели. Кроме того, ситхи больше знают о таких вещах, чем мы, – то, что случилось с Мегвин, не оставило на ней следов, у нее нет сломанных костей или кровоточащих ран. Так что радуйся, что тебя можно излечить.

– Я так и поступаю, можешь не сомневаться. – Молодой риммер нахмурился. – О, милосердный Усирис, Эолейр, значит, есть и другие плохие новости. Я могу что-нибудь сделать?

Граф пожал плечами:

– Целительница сказала, что она не в силах помочь, лишь может создать для Мегвин комфортные условия.

– Какая жестокая судьба у этой достойной женщины. Семью Ллута преследуют несчастья.

– Никто бы этого не сказал до нынешнего года. – Эолейр прикусил губу, прежде чем продолжить. Его боль была такой невероятно сильной, и ему уже казалось, что, если она не уйдет, он умрет. – Однако клянусь щитом Мурхага, Изорн, не стоит удивляться, что Мегвин искала богов! Она не могла не думать, что они нас покинули. Ее отца убили, брата мучили, потом разрубили на части, а ее народ оказался в изгнании. – Он с трудом перевел дух. – Мой народ! И теперь бедная Мегвин сошла с ума и умирает в снегах Наглимунда. И это больше, чем отсутствие богов – складывается впечатление, что они решили нас наказать.

Изорн сотворил знак Дерева.

– Нам не дано знать планов Небес, Эолейр. Быть может, у них имеются великие замыслы для Мегвин – и нам их не понять.

– Может быть. – Эолейр заставил себя прогнать гнев. Не Изорн виноват в том, что Мегвин уходила, и то, что говорил его друг, было добрым и разумным. Ему хотелось завыть, как волку из Фростмарша. – Пусть меня укусит Куам, Изорн, ты бы на нее посмотрел! Когда она не застывает в неподвижности смерти, ее лицо искажает ужас, и она сжимает руки, – он поднял собственные руки с переплетенными пальцами, – словно ждет, чтобы кто-то ее спас. – Эолейр в отчаянии ударил себя ладонями по коленям. – Ей что-то необходимо, но я не могу ей это дать. Мегвин заблудилась, а я не в силах ее вернуть! – Он хрипло вздохнул.

Изорн посмотрел на друга, и в его глазах появилось понимание.

– О Эолейр. Ты ее любишь?

– Я не знаю! – Граф поднес руки к лицу и продолжал: – Когда-то я думал, что все к этому шло, но потом она стала вести себя со мной невероятно холодно и отталкивала всякий раз, когда у нее появлялась возможность. Но после того как Мегвин овладело безумие, она призналась, что любит меня с самого детства. Она была уверена, что я стану ее презирать, ей не нравилось, когда ее жалели, поэтому старалась держать меня на расстоянии, чтобы я не узнал правды.

– Мать милосердия, – выдохнул Изорн, протянул покрытую веснушками руку и сжал плечо Эолейра.

Граф почувствовал поддержку, а Изорн долго не убирал руку.

– Жизнь и без войн между бессмертными и тому подобными вещами стала приводящим в замешательство лабиринтом, – устало сказал Эолейр. – О боги, Изорн, будет ли у нас когда-нибудь мир?

– Однажды, – ответил Изорн. – Однажды мы его добьемся.

Эолейр перед уходом пожал другу руку.

– Джирики сказал, что ситхи планируют уйти через два дня. Ты пойдешь с ними или вернешься со мной в Эрнистир?

– Я не уверен. Пока у меня так болит голова, что я не могу скакать на лошади.

– Тогда возвращайся со мной, – сказал граф, вставая. – Теперь мы никуда не торопимся.

– Удачи тебе, Эолейр.

– И тебе. Если хочешь, позднее я вернусь с вином ситхи. Оно поможет, в любом случае боль отступит.

– Оно унесет не только боль. – Изорн рассмеялся. – Меня покинет еще и разум. Но мне все равно. Я никуда не собираюсь уезжать, и у меня нет никаких дел. Принеси мне вина, когда сможешь.

Эолейр похлопал Изорна по плечу и вышел из палатки на пронизывающий ветер.

Когда он оказался возле того места, где лежала Мегвин, его снова поразило мастерство ситхи. Маленькая палатка Изорна была надежной и удобной, но внутрь со всех сторон пробирался холодный воздух, а снизу просачивался таявший снег. Мегвин устроили в такой же, в каких жили сами ситхи, – Джирики хотел создать для нее максимальные удобства, и, хотя блестящая ткань была такой тонкой, что казалась прозрачной, стоило переступить порог, как возникало ощущение, будто ты попал в тщательно выстроенный дом, а буря бушует в нескольких лигах от Наглимунда.

Интересно, почему так, – подумал Эолейр, – ведь сами ситхи практически не замечают ни холода, ни сырости?

Кира’ату подняла голову, когда вошел Эолейр. Мегвин, лежавшая на кровати под тонким одеялом, постоянно шевелилась, но ее глаза оставались закрытыми, а лицо по-прежнему было мертвенно-бледным.

– Есть какие-то изменения? – спросил Эолейр, который прекрасно понимал, какой услышит ответ.

Ситхи едва