Роковые иллюзии - Олег Царев

В то время как Орлов посещал в дневное время курсы машинописи, а по ночам помогал жене перепечатывать перевод рукописи, Маккарти, выдвинув новые обвинения, подлил масла в огонь антикоммунистической кампании в США. Дополнительный импульс этой кам-| пании придала ошеломляющая серия судебных процессов над шпионами. Маккарти предупредил о массированных шпионских операциях против Соединенных Штатов под руководством МГБ (министерство государственной безопасности), которое в 1946 году приняло: на себя обязанности НКВД. Оно превратилось в КГБ только после смерти Сталина в 1953 году. «Красная шпиономания» началась в 1950 году, когда британский физик немецкого происхождения Клаус Фукс признался в том, что передавал в Москву секреты атомной бомбы. Он указал на химика из Филадельфии, Гарри Голда, как на одного из американцев, используемых советскими для связи. Расследование по делу Голда вывело ФБР на Дэвида Грингласса, бывшего механика армии США из лаборатории ядерного оружия в Лос-Аламосе. Он, в свою очередь, назвал своего зятя Джулиуса Розенберга и его жену центральными фигурами в шпионской сети, передававшей Москве ядерные секреты. Еще одним из дюжины подозреваемых советских агентов в связи с делом Розенберга был Мортон Собелл, но его соучастник, Моррис Коэн (который, как показывают архивы НКВД, был завербован Орловым в Испании), бежал из страны вместе со своей женой Лоной, прежде чем его успели допросить в ФБР[738].

Суд над Розенбергами и их последующее осуждение по обвинению в шпионаже вызвали возмущение общественности, когда этой еврейской супружеской паре из Манхаттана был вынесен смертный приговор. Когда три года спустя их последняя апелляция была отклонена, эта пара стала первыми гражданскими лицами Америки, казненными за шпионаж. Для многих американцев Розенберги были невинными мучениками, которых принесли в жертву на алтарь маккартизма. Это впечатление подогревалось возмущенными голосами левых, ведь основное доказательство их вины не могло быть представлено в суде, поскольку было в высшей степени засекречено и получено в 1944 году из перехваченных разведкой США телеграмм НКВД, которыми Москва обменивалась со своим консульством в Нью-Йорке. Советские шифры, использовавшиеся для этих передач, удалось раскрыть лишь в 1949 году. Эта операций, получившая у американцев название «Венона», по версии ФБР, вывела следователей на Розенбергов и их близких помощников Альфреда Саванта и Джоела Барра — оба они, не дожидаясь ареста, бежали в Чехословакию. 1500 страничек с обуглившимися краями были обнаружены немцами в 1940 году при захвате советского консульства в финском городе Петсамо. Они, вероятно, представляли собой те самые шифровальные книги, которые, как об этом предупреждал Москву Харнак в 1941 году, попали в руки врага[739].

Учитывая, что Орлов был подробно осведомлен о работе группы Харнака в рамках берлинской «Красной капеллы», тот факт, что Москва игнорировала предупреждения «Корсиканца», оказался ироничным поворотом судьбы. Расшифровка информации в ходе операции «Венона» привела к раскрытию Маклейна. Его разоблачение как советского агента под псевдонимом «Гомер» стало возможным только после того, как в телеграммах были обнаружены приведенные дословно сообщения об англо-американских секретах в области ядерной энергетики. Упоминания о привычке «Гомера» путешествовать и о беременной жене позволили британцам проследить утечку информации до ее источника в лице первого секретаря их посольства в Вашингтоне. Однако, как видно из архивов НКВД, прежде чем Маклейна смогли допросить, 17 мая 1951 г. из Москвы в Лондон ему были посланы инструкции о необходимости совершить побег вместе с Бёрджессом. Это случилось за восемь дней до того, как министерство иностранных дел Великобритании решило санкционировать проведение его допроса в МИ-5. Ночью 25 мая Маклейн и Бёрджесс бежали из Англии. Хотя правительство Его Величества неоднократно опровергало то, что они являются советскими агентами, английские и американские газеты уверенно сообщали, что исчезнувшие британские дипломаты уже находятся в Москве[740].

Директор ФБР Гувер немедленно приказал предпринять широкое расследование деятельности Бёрджесса и Маклейна во время их пребывания в США. Агенты ФБР из кливлендского местного отделения, получившие по телетайпу этот приказ, едва ли подозревали, что в том же здании, этажом ниже, в помещении, которое занимал «Дайк энд Спенсериан колледж», находился невысокий седовласый человек пятидесяти восьми лет, обучавшийся там машинописи, — он мог бы ответить на все вопросы. Однако Орлов отнюдь не выложил всю правду о Бёрджессе и Маклейне и даже никак не намекнул, что когда-либо бывал в Англии. Газетные заголовки, появившиеся после исчезновения двух из его трех кембриджских «мушкетеров», очевидно, укрепили их бывшего наставника в намерении сделать все, что в его силах, для защиты Филби и других членов кембриджской агентурной сети в ходе последующих допросов в ФБР.

Рукопись «Тайной истории сталинских преступлений» на английском языке была завершена к концу 1952 года, через шесть месяцев после побега Бёрджесса и Маклейна, и в феврале следующего года Орлов повез ее в Нью-Йорк. Он отыскал Георгия Сокольского, рассчитывая, что тот поможет ему найти издателя, и приехал к нему однажды вечером в Куинз, где тот проживал. Его одноклассник из Бобруйска, с которым они вместе изучали иврит, в последний раз видевшийся с Орловым на празднике «Йом Киппур» пятнадцать лет тому назад, был теперь видным американским журналистом, выходцем из России, который сотрудничал в «Вашингтон тайме гералд» и одновременно писал фельетоны для газет Херста. Орлов сказал ему, что пришел посоветоваться относительно публикации своей книги[741]. На собеседовании в ФБР Сокольский рассказал, что, по словам Орлова, тот теперь носил фамилию Фельд-бин, что он был бывшим сотрудником НКВД и что в течение четырнадцати лет скрывался в Соединенных Штатах. Он не сообщил Сокольскому никаких подробностей о своей деятельности за этот период и не сказал, где жили он и его жена. Орлов показался ему чрезмерно нервным и отказался дать ему свой нью-йоркский адрес или номер телефона. Сокольский пообещал ему связаться со своим приятелем Уильямом Л. Уайтом, известным писателем, который, возможно, смог бы помочь ему опубликовать книгу[742].

Результатом разговора Орлова с Уайтом была встреча с Джоном Шоу Биллингсом, директором по редакторской работе журнала «Лайф». Его тонкое понимание: ситуации в Советском Союзе подсказало ему, насколько важна эта книга[743]. Орлов не мог бы более удачно выбрать для этого время, поскольку, пока его книгу читали в редакции «Лайф», известие о смерти Сталина два дня назад заняло газеты всего мира.