Роковые иллюзии - Олег Царев

За давностью времени и ввиду отсутствия у ФБР подробных сведений о внутренних делах Лубянки Орлову было относительно просто скрыть свою роль в создании советских агентурных сетей в Европе. Он даже не намекнул на то, в чем заключалась его секретная работа, и это осталось неразгаданной тайной. Более того, у ФБР не было оснований, чтобы как-нибудь связать Орлова с недавним сенсационным делом Бёрджесса — Маклейна, в котором, как они считали, в отличие от британцев, был замешан и Филби. Впоследствии Филби будет с удовлетворением рассказывать: «Он так и не сказал обо мне ни слова, хотя ФБР и ЦРУ допрашивали его с применением жестких методов»[759].

Орлову удалось скрыть свою центральную роль в предвоенных агентурных операциях за рубежом в определенной степени благодаря своему опыту контрразведчика и способности давать оценку осведомленности следователей по направленности их вопросов. Соответственно он подготавливал и свои ответы. В школе НКВД он обучал слушателей технике «признания» только в том, что известно следователю, а затем изменять направление допроса ложной информацией, которую невозможно проверить. Поэтому Орлову удалось защитить те области своей карьеры, которые он страстно желал скрыть. Прошло так много лет со времени его последней поездки в Москву, что он мог убедительно отрицать всякую осведомленность об операциях, связанных с атомным шпионажем, которые ФБР интересовали в первую очередь. Орлов выразил сожаление, что не мог ничего рассказать о советских агентурных сетях, действовавших в то время в США, хотя и подтвердил, что знал Василия Зубилина, настоящее имя которого было Зарубин. Последний, как уже установило ФБР, был резидентом НКВД в Вашингтоне до 1944 года. Он также рассказал им, что предшественник Зубилина, Петр Гусев (Гутцайт), некогда был его помощником. Хотя Орлов прекрасно знал, что это не соответствует истинной структуре, он тем не менее согласился с ФБР, что в 30-х годах резидент НКВД в Соединенных Штатах обычно действовал через шестерых подчиненных, которым, в свою очередь, помотали трое помощников из компартии США, выступающие в роли связных. Таким образом, в то время, когда он бежал из Испании, по подсчетам ФБР, существовало не менее восемнадцати отдельных шпионских сетей. Орлов допустил также, что эти операции НКВД проводились независимо от операций, как он догадывался, такого же количества шпионских сетей ГРУ, из которых только сеть Уиттейкера Чемберса была к тому моменту разоблачена ФБР.

Усвоив классическую стратегию дезинформации, Орлов старался преуменьшить значение своей собственной устаревшей информации. Для этого он воспользовался прочитанными им тревожными отчетами о послевоенных советских перебежчиках, вроде Ига, которые, давая показания в сенате, говорили, что в Соединенных Штатах продолжают действовать двадцать шпионских сетей ГРУ[760]. Орлов указывал, что советская разведка, несомненно, воспользуется в своих интересах союзническими отношениями военного времени, чтобы увеличить численность своих агентурных сетей в Америке, и что они, должно быть, росли как грибы после дождя в период «холодной войны» благодаря вспомогательным операциям сталинских восточноевропейских сателлитов.

«Должен вам сказать, что советская разведслужба является самой искусной в мире», — говорил Орлов сенатскому подкомитету по внутренней безопасности в 1957 году. Если бы стало известно, сколько всего скрывал Орлов о своем собственном вкладе в это достижение, сенаторы не расточали бы преувеличенных похвал его очевидной откровенности. Хотя Орлов и не мог знать, что Филби, работая офицером связи МИ-6 в Вашингтоне, получил доступ к секретам «холодной войны» ЦРУ или что Блант и другие завербованные им «окс-бриджцы» глубоко внедрились в МИ-5, он предсказал, что КГБ добился своей цели «проникновения в органы безопасности США и других стран»[761].

Такой отвлекающей тактикой не вполне удалось ввести в заблуждение агентов ФБР, глубоко раскапывавших биографию Орлова. Одной из подозрительных областей, которую они обнаружили, были заявления относительно его роли в антитроцкистских чистках в Испании. Их внимание особенно привлекло публичное обвинение, выдвинутое против Орлова бывшим министром информации каталонского правительства. В письме, опубликованном в номере от 11 мая журнала «Лайф», Хайме Миравиталес потребовал, чтобы ему ответили, был ли бывший советский генерал, написавший статьи о Сталине, представителем НКВД в Испании. Бывший министр республиканского правительства Хосе Эрнандес в своих недавно опубликованных мемуарах также обвинил Орлова в том, что он планировал покушение на Индалесио Прието, военного министра республиканского правительства, и осуществил убийство Андрэу Нина «в соответствии с указаниями ликвидировать троцкистов в иностранных государствах»[762].

В тщательно продуманном ответе Орлов признал, что он действительно был представителем НКВД в Испании, но не принимал никакого участия в убийстве Нина или в покушении на жизнь Прието. В отрицании, в котором чувствовался некоторый перебор с протестами, он утверждал, что Сталин никогда не доверил бы ему такую секретную операцию, поскольку он сам уже был намечен для ликвидации. Даже если бы он и получил такой приказ, заявил Орлов, его дипломатический статус и роль консультанта по вопросам разведки и партизанской деятельности воспрепятствовали бы его участию в этой акции. Для того чтобы рассеять любые остающиеся сомнения, Орлов заявил, что убийства в Испании осуществлялись не под его руководством, а «оперативной группой тайных убийц, направленных из Москвы, один из которых, Болодин, был, по всей вероятности, тем, кто убил Нина»[763].

Именно так Орлов впоследствии отвечал с упорным постоянством ФБР, Службе иммиграции, сенатскому подкомитету и ЦРУ, когда вновь возникал вопрос об обвинениях, выдвинутых против него в мемуарах Эрнандеса. Однако ему оказалось гораздо труднее отмести весьма конкретные обвинения, выдвинутые против него его старым товарищем по НКВД Кривицким в своих мемуарах. Когда ему предъявили эти обвинения, Орлов представил построчное опровержение «абсолютно глупых» утверждений Кривицкого, что НКВД в Испании якобы «использовал все известные в Москве методы получения признаний и казней на основании упрощенной судебной процедуры». «Просто выдумкой» назвал Орлов воспоминание Кривицкого о том, что тот видел письмо от генерала Берзина с требованием отзыва Орлова, так как он вел себя в Испании жестоко, как в «колонии». «Абсолютная выдумка» — этими словами Орлов отмел обвинение в его причастности к исчезновению лидера ПОУМ. «Если бы я убил Нина, — писал Орлов в аннотации текста Кривицкого, которую тот приготовил для ФБР, — это дискредитировало бы Россию в глазах всего мира». Он продолжал утверждать, что «не имеет никакого отношения ни к их исчезновению, ни к убийству в Испании»[764].