Роковые иллюзии - Олег Царев

Несмотря на вымарки в документах ФБР по этому делу, диапазон и объем информации, полученной от бывшего высокопоставленного работника НКВД, можно вычислить на основе списка фамилий, составленного военной разведкой США по краткому анализу досье Орлова, проведенному ФБР в 1954 году. Рассекреченный в соответствии с другими статьями закона о свободе информации, этот список включает шестьдесят четыре фамилии, ни одна из которых не являлась чем-то новым для следователей ФБР[755]. Личности большинства из них можно установить на основании ответов допрашиваемых, содержащихся в рассекреченных разделах досье ФБР, и последующих свидетельских показаниях Орлова, которые он давал на двух заседаниях сенатского подкомитета по внутренней безопасности. Однако, если судить по некоторым упоминаниям, не подвергшимся цензуре, ФБР, по-видимому, считало, что, если на Орлова как следует надавить, он даст информацию о советских операциях, которая помогла бы прояснить нераскрытые дела под грифом «Внутренняя безопасность — R» (русское направление), хранящиеся в архивах бюро. Орлов, со своей стороны, также подкинул кое-какие ложные следы, чтобы отвлечь следователей. Он рассказал ФБР, что перед осенью 1935 года, когда был в Москве, он видел копии секретных докладов госдепартамента, которые, возможно, были переданы НКВД одним неопознанным шифровальщиком из посольства США в Москве[756].

На многие конкретные вопросы, задававшиеся ФБР, Орлов просто говорил, что не может ответить, потому что они относятся к случаям, происшедшим после того, как он разорвал связи с Москвой летом 1938 года. Гуверу явно было трудно поверить, что бывший генерал НКВД не обладает энциклопедическими знаниями о советских разведывательных операциях, о которых он предполагал. Подобно всем перебежчикам, Орлов имел свое расписание выдачи капли за каплей «секретов», чтобы обеспечить непрекращающееся получение «талончиков на питание». Но он знал также, какие именно секреты он не намерен выдавать, и, в отличие от большинства других бежавших офицеров советской разведки, в распоряжении Орлова было много лет для подготовки своей «легенды» и оправдания. У него было достаточно времени, чтобы запомнить свою версию и выработать наилучший способ, как изложить свою историю, не раскрывая подробностей, которые он решил скрыть, и в то же время создав впечатление, что он общителен и честен.

«Я никогда не надеялся, что близок к тому, чтобы получить от него всю информацию, которую я хотел бы получить» — так говорил Эдвард Маккарти. Будучи одним из первых следователей ФБР, назначенных на это дело, он обнаружил, что имеет дело с «очень сильной личностью», чьи «вымыслы» добавляли еще больше внушительности его манере держаться. Он вспоминал, что г-жа Орлова изредка присутствовала во время длительных собеседований с ее мужем летом 1953 года. «Я никогда не сомневался, что он впечатляющая личность», — говорил Маккарти, вспоминая, что обстоятельства были против ФБР, так как они не имели никакой информации об Орлове, кроме той, о которой он написал в своей книге. Он сказал, что ему и в голову не пришло спрашивать Орлова о недавно бежавших Бёрджессе и Маклейне, так как ФБР не имело ни малейшего понятия о том, что он когда-либо был в Англии. По словам Маккарти, который работал в нью-йоркском отделении ФБР, в штаб-квартире бюро главное место отводилось попыткам узнать, что мог рассказать им бывший офицер НКВД о советских агентурных сетях в Америке. «Не забывайте, что в то время не считалось, что он так важен», — говорил Маккарти, объяснив, что внимание ФБР было тогда сконцентрировано на деле Розенбергов и оно не имело понятия о значении Орлова. Орлов, который никогда не показывал, какой информацией на самом деле обладает, также очень искусно создавал впечатление, будто он рассказывает все, что знает[757].

Гувер и его следователи из ФБР жестоко просчитались, недооценив трудность получения информации от допрашиваемого, который продемонстрировал свое мастерство, ускользая от их внимания в течение стольких лет. У ФБР также в то время почти не было практического опыта допроса перебежчиков, и Орлов был самым важным советским официальным лицом из всех, которых они когда-либо пытались «расколоть». Понимая, что Гувер с нетерпением ждет результатов, следователи ФБР, сменившие Маккарти, ошиблись, избрав метод, опиравшийся на запугивание. Он показал свою полную несостоятельность при допросе опытного разведчика, написавшего в СССР пособие по контрразведке и обучавшего технике стойкости на допросах. Сам он был мастером обмана и, как мы теперь видим, умел обратить себе на пользу грубые методы допроса, чтобы скрыть секреты, которые он не хотел раскрывать. Тем не менее ФБР у него вызывало глубокое возмущение. По словам одного из бывших офицеров контрразведки ЦРУ, который впоследствии узнал Орлова так хорошо, как никто и никогда в Америке, «каждый раз, когда я упоминал этот эпизод или когда он об этом думал, у него чуть ли не пена шла изо рта от негодования»[758].

Орлов тоже заставил Гувера и его агентов негодовать из-за крушения их планов. Та немногая информация о советских операциях и агентурных сетях, которую в конце концов удалось получить от Орлова, не дала никаких новых ключей к разгадке тайн, причем добывать ее приходилось с той болезненной медлительностью, которая бывает при извлечении зуба с глубоким корнем. Это показывают рассекреченные разделы его досье, и это подтверждают воспоминания Маккарти и офицеров-контрразведчиков из ЦРУ.

Если не считать сенсационных разоблачений закулисной стороны сталинских «чисток», ФБР было ясно, что от Орлова не удалось получить сведений о его собственной карьере, кроме биографии, в сжатой форме изложенной на половине страницы предисловия к его книге. Там указывалось, что он начал свою карьеру в Экономическом отделе НКВД и работал в советских торгпредствах во Франции и Германии. Работая в Экономическом отделе, он в 1932 году ненадолго посетил США. Орлов не указывал конкретно, чем он занимался на этом посту, кроме того, что работа была связана с поездками по всей Европе в качестве контролера, после чего в 1936 году он получил назначение в Испанию. Там, как он настойчиво утверждал, его деятельность ограничивалась консультированием республиканского правительства по вопросам контршпионажа и партизанских операций, а затем он бежал в 1938 году, спасаясь от мести Сталина.

За давностью времени и ввиду отсутствия у ФБР подробных сведений о внутренних делах Лубянки Орлову было относительно просто скрыть свою роль в создании советских агентурных сетей в Европе. Он даже не намекнул на то, в чем заключалась его секретная работа, и это осталось неразгаданной тайной. Более того, у ФБР не было оснований, чтобы как-нибудь связать Орлова с недавним сенсационным делом Бёрджесса — Маклейна, в котором, как они считали, в отличие от британцев, был замешан и Филби. Впоследствии Филби будет с удовлетворением рассказывать: «Он так и не сказал обо мне ни слова, хотя ФБР и ЦРУ допрашивали его с применением жестких методов»[759].