Роковые иллюзии - Олег Царев

Несмотря на то что Орлов претендовал на особое обращение со стороны иммиграционных властей, поскольку его жизнь подвергалась опасности, в архивах Центра не имеется каких-либо указаний на возобновление действий против Орлова после опубликования его статей и книги о Сталине. Хотя это, конечно, вызывало раздражение, однако совершенно очевидно, что КГБ, подобно Филби, сохранял уверенность в том, что, несмотря на газетные заголовки, их бывший генерал сдержит слово и не сделает никаких причиняющих ущерб разоблачений относительно агентов или операций, перечисленных в его письме 1938 года.

Ранг Орлова придавал достоверность его разоблачениям относительно Сталина, которыми воспользовался в своих интересах «Голос Америки» для пропагандистского радиовещания на страны советского блока. На следующий, 1954 год Си-би-эс уже показывала яркую телеэкранизацию под названием «Террор начинается» на основе версии Орлова об убийстве Кирова.

Вся гласность, которую получило его бегство, означала, что у Орлова не было недостатка в знаменитостях, которые были готовы поддержать его заявление о предоставлении гражданства. В январе 1954 года он поехал в Вашингтон на первую ежегодную регистрацию, как это требовалось в соответствии с законом об иммиграции и гражданстве. Он указал в качестве своего адреса адрес нью-йоркской квартиры своего бобруйского одноклассника Бориса Розовского, который вспоминал, как ему начали приходить письма из конгресса Соединенных Штатов на имя Орлова относительно его статуса иммигранта[773].

Друзья Орлова в Нью-Йорке заручились поддержкой конгрессмена от штата Пенсильвания Фрэнсиса И. Уолтера, влиятельного демократа из комитета конгресса по юридическим вопросам, который должен был внести частный законопроект о гражданстве Орловых. То, что Уолтер затем попытался получить одобрение директора ФБР, несомненно, говорит о влиянии Гувера на законодателей в конгрессе. Частное и конфиденциальное, с обращением «дорогой Джон», письмо Уолтера от 6 января информировало директора ФБР о том, что «группа писателей, сотрудничающих в журнале „Лайф" и „Ридерс Дайджест"», обратилась к нему с просьбой внести индивидуальный законопроект о гражданстве Орловых. Он объяснил, что во время регистрации Орлова в 1940 году в соответствии с законом о регистрации иностранцев ему было сказано «не беспокоиться» о строгом соблюдении буквы закона, а «стоять на своем». Как теперь выясняется, иммиграционные чиновники стали подвергать супружескую чету гонениям, и Уолтер сообщил Гуверу, что «вполне готов помочь им, если вы мне скажете, что у них безупречное прошлое и что вы лично (просто для моего сведения) считаете, что мне следует продолжить это дело с индивидуальным законопроектом»[774].

«К сожалению, я не имею возможности дать вам рекомендацию относительно Орлова и его жены», — ответил директор ФБР. Он заявил конгрессмену, что у него связаны руки, поскольку на Орлова, как бывшего офицера НКВД, распространяется действие закона о регистрации иностранных агентов от 1938 года. Когда помощник директора ФБР Николе заметил, что «наше письмо может быть истолковано как грубость», Гувер отправил его в конгресс, чтобы лично объяснить Уолтеру, почему ФБР «не может ни дать рекомендации, ни высказаться против». Конгрессмен воспринял это как намек на то, что ФБР не возражает против того, чтобы он приступил к делу, и 20 января 1954 г. Уолтер внес законопроект номер HR 7427, чтобы узаконить проживание Орловых в Соединенных Штатах. Впечатляющая вереница поручителей в связи с гражданством Орлова включала помощника редактора «Ридерс дайджест», его издателя из издательства «Рэндом-хаус» и представителей ряда русских эмигрантских организаций в США, не считая поддержки со стороны главы Фонда Толстого и редактора журнала «Лайф»[775].

Тем не менее внесение законопроекта о гражданстве Орлова автоматически повлекло за собой расследование Службой иммиграции, и в марте Орлов получил уведомление о том, что ему необходимо явиться в нью-йоркский офис службы для еще одного допроса. До окончания этого расследования законопроект не мог рассматриваться комитетом конгресса по юридическим вопросам. Поддержка конгрессом законопроекта HR 7427 также ослабла после того, как выступили свидетели с возражениями против предоставления Орлову гражданства из-за его деятельности как представителя НКВД в Испании. Наиболее влиятельным из тех, кто выступил с возражениями, был Пол Уол, помощник редактора «Крисчен сайенс монитор»[776].

Следователь Дентон Дж. Керне из Службы иммиграции получил подробные инструкции до того, как Орловы прибыли в его нью-йоркский офис 29 апреля 1954 г. для подробных ответов на ряд вопросов. Как показывает стенограмма этой беседы, Орлов скрыл важную информацию по некоторым вопросам. Он признал, однако, что дал ложные сведения относительно своего членства в коммунистической партии, чтобы получить визу для поездки в США в 1932 году, но отрицал, что использовал эту поездку для установления контактов со своими американскими родственниками. Он также признался, что не выполнял строгие требования в отношении регистрации в соответствии с законом о регистрации иностранцев в период с 1940 по 1952 год, поскольку опасался, что это поставит под угрозу его жизнь. Но когда Орлов отказался назвать фамилию и адрес своего восьмидесятилетнего кузена, который отвозил его письмо с угрозами в Париж в 1938 году, следователь Службы иммиграции убедился, что Орлов старается воспрепятствовать расследованию. Из неоднократно повторявшихся вопросов Кернса об обвинениях, выдвинутых против него в Испании, видно, что следователь разделял подозрение ФБР относительно того, что бывший генерал НКВД сильно замешан в похищении и убийстве Нина[777].

То, что у ФБР было нечто большее, чем просто подозрения, подтверждается инструкцией от апреля 1954 года, которую получило их отделение в Майами: «Вы должны помнить о том, что Орлов, будучи главным представителем НКВД в Испании, был, по всей вероятности, прямо или косвенно сопричастен к большинству из этих действий»[778]. Тем временем Служба иммиграции и натурализации выпустила исполнительный акт о начале в суде дела о депортации Орловых, как это предусмотрено законом о регистрации иностранцев. 16 июля, когда Орлов получил повестку, предписывающую ему предстать перед федеральным Большим жюри, поскольку он не проявил стремления к «сотрудничеству», отказавшись назвать имена своих американских кузенов, ответить в письменном виде на вопросы относительно своего членства в коммунистической партии, разрешить просмотр катушки 35-мм пленки и идентифицировать американского журналиста, который, по его словам, был советским агентом в Европе в 30-х годах[779].