Роковые иллюзии - Олег Царев

Вопросы, которые задавались федеральным Большим жюри, показывали, насколько прочно связаны между собой были расследования, проводимые Службой иммиграции и ФБР, и за Орловым было установлено наблюдение с 17 по 20 июля. Агент, который вел наружное наблюдение, сообщал, что в течение двух дней, пока Орлова допрашивали в Судебной палате США на Фоли-сквер на Манхаттане, «не было замечено ничего существенного относительно его деятельности». Орлов в конце концов согласился сотрудничать и дать ответы на четыре оставшихся неразрешенными вопроса, но не скрывал своего возмущения расследованием, проводимым бюро, заявив, что решил «дать ответы под присягой, а не просто ответить агенту ФБР, который бегло записывал детали по-своему»[780].

Когда содержимое рулонов пленки было продемонстрировано на экране, ее персонажи оказались не какими-то темными личностями, а всего-навсего его дочерью Верой, играющей со своей гувернанткой в Испании.

Раньше Орлов разрешал сотрудникам ФБР лишь посмотреть на свет отдельные кадры, утверждая, что он не хотел бы травмировать жену показом фильма о ее умершем ребенке. Его упрямство, по-видимому, было рассчитано на то, чтобы сосредоточить внимание сотрудников ФБР на ролике фильма, о котором им изначально сообщил банковский служащий в Бостоне. В результате следователи, очевидно, не проявили интереса к коробкам с пленками, которые также находились в банковском сейфе, и никогда не рассматривали возможность того, что в них находилась пленка с переснятым письмом с угрозой разоблачения, написанным Орловым Ежову[781].

Орлов подчинился требованиям суда, ответив на список вопросов о коммунизме, указав адреса своих кузенов Курников и назвав имя Луиса Фишера, американского журналиста, о котором он утверждал, что тот занимался шпионажем. В архивах НКВД не содержится никаких доказательств того, что Фишер был когда-либо чем-нибудь большим, чем человеком, сочувствующим Коминтерну. Поскольку ФБР не предприняло никаких мер против Фишера, он, по-видимому, был обвинен Орловым ложно, с тем чтобы поставить под сомнение достоверность заявлений, которые он делал в своих мемуарах «Люди и политика» относительно причастности Орлова к ликвидации испанских марксистов[782].

Вслед за рассмотрением дела Большим жюри Служба иммиграции назначила на 26 июля повторный допрос Орлова, однако слушание было отложено после телефонного звонка адвоката Орлова о случившемся в то утро сердечном приступе у жены Орлова[783]. Когда конгресс решил отложить слушание, Поллок сказал, что не видит необходимости настаивать на еще одном допросе. К октябрю 1954 года, когда ни Орлов, ни его адвокат не позвонили, чтобы перенести дату допроса, Служба иммиграции решила, как она сообщила ФБР, что, учитывая состояние здоровья г-жи Орловой, «она считает, что не следовало бы слишком настаивать на допросе». По-видимому, к такому же решению пришло ФБР. Людям Гувера потребовалось дополнительное время, чтобы допросить Курников и отыскать людей, которые могли бы согласиться дать свидетельские показания относительно деятельности Орлова в период гражданской войны в Испании.

22 сентября 1954 г. особый агент из лос-анджелесского отделения ФБР допросил Натана Курника. Несмотря на свои восемьдесят два года, он немедленно вызвался приехать в Нью-Йорк для дачи показаний в пользу своего кузена, если дело о депортации дойдет до суда. Он подтвердил все подробности того, что рассказал Орлов, но отрицал, что его кузен возместил ему расходы, связанные с поездкой во Францию, и то, что он вернул данные ему в долг деньги. Он сказал в ФБР, что больше не виделся со своим кузеном до марта текущего года, когда оказался в Нью-Йорке, чтобы сделать заявление под присягой о своей поездке в Париж в 1938 году, поскольку Орлов сказал, что это «помогло бы ему получить гражданство»[784].

Сестра Курника Флоренс Келлерман, которую ФБР допрашивало в январе 1955 года, сказала, что Орловы навещали ее каждые два или три года с тех пор, как приехали в Соединенные Штаты в 1938 году[785]. Два месяца спустя удалось связаться с ее братом Максом (сменившим фамилию Курник на Кей). Оба они казались настороженными по отношению к ФБР и настойчиво утверждали, что Орловы со времени их прибытия в Соединенные Штаты не обращались ни к кому другому из членов их семьи[786].

Пока ФБР сопоставляло показания Орлова с показаниями Курников, сам он предпринял еще два шага в целях защиты от депортаций. Для устранения еще одного правового препятствия просьбе своего клиента о предоставлении права на постоянное проживание его адвокат Поллок, хотя и с опозданием на семнадцать лет, представил его документы в министерство юстиции в соответствии с требованиями закона о регистрации иностранных агентов от 1938 года[787]. Официальный вопросник был заполнен краткими биографическими сведениями об Орлове как о советском офицере разведки в такой же отрывочной и уклончивой форме, в какой они были изложены в предисловии к его книге, с перечислением тех начальников из аппарата сталинской тайной полиции, кто руководил его деятельностью.

Затем, три месяца спустя, 10 марта 1955 г., законопроект в защиту Орлова был представлен сенату сенатором Джорджем X. Бендером. Предыдущим летом, накануне его вызова Службой иммиграции и натурализации, Орлов предпринял один шаг, чтобы заручиться поддержкой в конгрессе. Связавшись с судьей Робертом Моррисом, бывшим советником комитета по юридическим вопросам, игравшим ведущую роль в сенатских расследованиях коммунистического внедрения, Орлов предложил дать показания перед комитетом сенатора Дженнера относительно Фишера и других лиц, подозреваемых в том, что они являлись агентами Москвы. В то время в этом комитете проходили слушания по делу о советском шпионаже. Обстоятельства сложились так, что в этот же день Орлов был обязан предстать перед Большим жюри, что не позволило ему поехать в Вашингтон для показаний, но его готовность сотрудничать с сенатскими следователями явно произвела впечатление на сенатора Бендера[788].

Если ФБР правильно оценило циничность мотивировки поступка Орлова, то у Гувера были все основания встревожиться, когда Орлову удалось убедить Бендера внести в сенат благоприятный для него законопроект. Однако предложенный в сенате законопроект отличался от того, который уже более года «мариновали» в палате представителей. Вместо предоставления гражданства США он требовал только, чтобы Орлов и его жена «считались допущенными на законных основаниях в Соединенные Штаты для постоянного проживания»[789]. Тем не менее окончательное решение судьбы Орлова по-прежнему зависело от следователей Службы иммиграции, поскольку именно по их рекомендации комитетам по юридическим вопросам обеих палат предстояло голосовать относительно передачи на рассмотрение соответствующих законопроектов. В связи с предстоящим рассмотрением законопроекта Служба иммиграции назначила возобновление отложенного второго допроса Орловых на 23 июня 1955 г.