Шарада - Руслан Каштанов

Он осмотрел меня и сказал:

–Это повториться не единожды. Он будет преследовать тебя. Следить за тобой. Потому что ты заключил с ним договор, подписав его кровью. Не своей, а того парня, которого вы принесли в жертву.

–Думаю, я смогу с ним подружиться. Мы преследуем одну и ту же цель.

–Его цель совсем другая. Он уничтожает всякого, кто сомневается; кто решил, что сможет призвать в этот мир бога война, а потом вдруг пойти на попятную. Он схватил тебя за яйца, Айдын. Ты у него на крючке. Даже когда родится ребенок, он все равно будет на страже. Он будет следить за каждым, кто вокруг него, и кто не верит в него.

–Как бы угрожающе это все не звучало, меньше всего я люблю сомнения. Так что мой договор с высшими силами не будет мешать моему дальнейшему плану.

–Ты в этом уверен? – спросил Старший. – Я так не думаю.

–Сомнения, Айдын, – сказал Младший. – Твой скрытый враг, с которым ты всегда управлялся с легкостью. Твой страх и поражение…

Они были правы.

После той ночи я прыгал, как мячик от пинг-понга, с одного поля на другое. Два полушария моей одинокой планеты. С одной стороны – шесть последних лет моей жизни, в которой я был уверен, что делаю правильные вещи; что все это верно, ибо мир способен измениться, преобразиться, стать иным. С другой стороны – новообразования. Любовь, которая всегда была мне чужда; я был уверен, что это всего лишь сказка. Что я имею иммунитет против этого; или, по крайней мере, я его выработал.

Когда я увидел Марьяну, когда впервые заговорил с ней, мое дыхание изменилось.

Как это может быть? Что это?

Я не сразу смог признаться себе, что со мной происходят серьезные изменения. Я был чертовски слаб.

Но единожды зайдя на эту территорию, из нее уже невозможно выйти. Ты в ней до конца. До тех пор, пока любовь не умрет, и снова не наступит тишина. Или, как это называют семейные парочки, находящиеся в кризисе своих отношений, – привычка…

Дружба. Да, у меня были друзья, которые уважали и по-своему даже любили меня. Той самой чистой человеческой любовью, от которой меня воротило изнутри, когда-то давно, кажется, уже в другой жизни.

Одному из них я перерезал глотку, принеся его в жертву своим идеалам, других использовал, с такой уверенностью, что они теперь оба возненавидели меня на веки веков. Я надеялся, что со временем смогу вернуть их расположение. Мне было неважно, сколько на это понадобиться времени, – год или десять лет. Я знал теперь, что любил их тоже, – увы, ныне безответно. Факт остается фактом: рядом со мной больше не будет других таких же людей, которые всегда могли терпеть мое непомерное высокомерие и отчужденность.

Мои надежды заключались в том, что они пойдут мне навстречу, когда начнутся первые изменения… Да, они должны увидеть первые результаты, чтобы наконец-то поверить мне, признать все то, ради чего я так поступал. Они должны увидеть будущее, чтобы суметь простить меня.

К сожалению, будущее их не интересовало… Зато они оба определенно знали, что им нужно от настоящего. И их можно было понять.

Стандарты и стабильности. Семья и уединение. Что может быть прекраснее того, что предлагает нам жизни? Просто жить, и иметь столько, сколько можно, и быть счастливыми.

Я пустил их поезд на другие рельсы уже очень давно, и они катились вместе со мной, сами даже того не подозревая.

Мной овладел страх, когда я увидел демона рядом с Диной.

Я больше ни разу не видел эту мерзкую тварь после того, как я подумал, что она привиделась мне в темноте. И когда я зашел в комнату, где оказалась Дина, – такая уставшая, замученная и отчужденная, и увидел, как он стоит около нее, и смотрит на меня (он меня видит, и знает, что я его вижу), я перепугался просто до чертиков.

Со стороны это выглядело так: я встал, как вкопанный, и уставился в одну точку, где-то рядом с Диной, которая смотрела на меня с такой степенью высокомерия, словно была королевой, а я ее подданным.

–Ты под кайфом, или что-то в этом роде? – спросила она.

Тогда она еще ничего не знала обо мне, и о том, что я сделал с Тимом. Но она чувствовала. Она стала подозревать сильнее. Сила зрела в ней. Вот только она не могла понять до конца, что с ней происходит.

Я посмотрел на нее, снова на демона, который ясно давал понять, что находиться на страже того, что зрело внутри Дины, и сказал:

–Все в порядке. Я просто задумался.

Теперь она посмотрела на меня, как на идиота.

Я уселся на диване и достал мобильник, уставился на экран, будто внимательно что-то искал или изучал. Но мое боковое зрение видело движение – демон передвигался – от Дины ко мне. Он обошел диван, в котором я сидел, смотря на меня сзади, на мой затылок. Он разглядывал меня, изучал. А потом просто огромная тень пропала, растворилась в свете дня; его присутствие оборвалось.

Я посмотрел по сторонам – его нигде не было – напоролся на взгляд Дины – она продолжала смотреть на меня, как на придурка.

–Ты что-то ищешь? – спросила она.

Я коротко ответил «нет», и снова уставился в мобильник.

Сомнения накатывали на меня редкими волнами, но я полностью игнорировал их. Как и всегда до этого. И, по-моему, даже еще с большей холодностью, чем раньше. Я решил не обращать внимания на эту сторону своей интуиции.

Мне в руки шел карт-бланш, и возможность увидеть мир совершенно иным – чистым и безболезненным – таким, каким я всегда мечтал его видеть всю жизнь, стала ближе на несколько значительных шагов.

Я был ослеплен своим желанием.

Демон охранял ее, и ту новую жизнь, которая зарождалась в ней. И, однажды, когда я всмотрелся в его глаза, я увидел невероятный хаос и разрушение, и после этого я стал уже сам не свой. Я сомневался…

Я сомневался с Диной, когда старался запугать ее, и настроить против Кирилла. Я сомневался с Кириллом, когда мне нужно было им контролировать.

Более всего, я сомневался с Марьяной, потому что не знал, как она будет относиться ко мне, когда узнает обо всем; и должна ли она вообще знать. Я сомневался, что Гектор позволит продолжаться нашему большому с ней чувству. Он использовал ее, как наживку, чтобы поймать меня, и заполучить себе. Но это заведомо была глупая идея, и, конечно, она не сработала. И теперь он даст задний ход, я был уверен в этом. Я чувствовал, как это копиться в воздухе; слышал в ее словах, в том, как она говорила со мной. Из