Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

что организаторы депортации не только стремились очистить города и деревни, располагающиеся вдоль намеченных маршрутов, но и меняли эти маршруты, чтобы как можно дальше отделить колонны депортируемых друг от друга и таким образом снизить риск оказания сопротивления. Помимо этого, в Эрзуруме комитет по депортации решил включить в первый конвой людей определенно социальной категории, в частности крупных купцов и торговцев. В нашем распоряжении нет источников, объясняющих такое предпочтение, но поспешное изгнание именитых людей, которые были обузой для Тахсина и наверняка имели поддержку среди местного турецкого населения, кажется достаточно предусмотрительным шагом после ареста в конце апреля политической и интеллектуальной элиты. Тем не менее у постепенной изоляции Эрзурума были и свои недостатки. Новости о массовых погромах сельских жителей на равнине или в отдаленных казах быстро дошли до армянских властей. Архиепископ Смбат Саадетян, как было принято в Османской империи, отправился на прием к вали, чтобы узнать, какая участь ждет эрзурумских армян. Он спросил Тахсина, почему были убиты многие призывники, включенные в состав трудовых батальонов (amele taburis) с 14 мая, и почему армянские крестьяне с Эрзурумской равнины, которых 16 мая отправили в Мамахатун в трех больших караванах, подвергались систематическим погромам в окрестностях Эрзурума[1573]. Как это случалось и раньше (мы уже знаем, что вали и мутесарифы в Ване и Битлисе/Муше до последнего момента изображали дружеские отношения с армянскими гражданскими и религиозными лидерами), Тахсин приложил все усилия, чтобы разуверить прелата и выразить сожаления о прискорбных инцидентах, которые никогда более не повторятся, поскольку им приняты все необходимые меры для предотвращения нападений «курдских бандитов» на конвои депортируемых армян.

Немецкий вице-консул Шойбнер-Рихтер тоже сообщил вали о своем осуждении массовых погромов, которые учинялись против депортируемых. В ответ Тахсин-бей выразил сожаление и заверил, что такое больше не повторится. Одновременно он оправдался тем, что «реальной властью» в регионе обладает Махмуд Камиль[1574]. И все-таки высшему эшелону власти не хватило всех этих ухищрений для того, чтобы скрыть истинные цели Иттихада. Правда, ни прелат, ни дипломат не могли знать одной вещи: за официальной фигурой Тахсида стоял хорошо организованный аппарат, подчиненный «Специальной организации», которым руководил один из лидеров Центрального комитета младотурок Бехаеддин Шакир.

Первый конвой из Эрзурума

Очевидно, что отправка первой группы 14 июня не осталась без внимания немецкого вице-консула, тем более что в нее входили наиболее влиятельные армянские самьи Эрзурума[1575]. Правда, он обладал лишь очень скудной информацией: на самом деле ему было известно только, что в пути убили мужчин из обоза. Описания того, как палачи вершили свои дела, нам могут дать только свидетельства людей из той группы, оставшихся в живых. Шушаник М. Тигранян и Аделина Мазманян были в том конвое и переносили вместе со всеми выпавшие на их долю тяжкие испытания. Показания этих двух женщин взаимно подтверждают дату отправления, 16 июня 1915 г., и число семей в конвое — 25, т. е. всего около 150 человек[1576]. Они, правда, расходятся в числе жандармов, сопровождавших конвой. Одна называет 30, а другая — 50, но обе одинаково указывают имя командира жандармов — капитан Нусрет[1577]. Мазманян даже называет почти все семьи, находившиеся в обозе: Мазманяны, Казаняны, Оганяны, Жанисяны, Арусшаняны, Сеферяны, Тиграняны, Налбандяны, Оскерджаны, Месрикяны, Степаняны Сарафьяны, Даниэляны, Мовсесяны, Мушегяны, Самуэляны (две последние семьи из Кыгы), Карагюляны, Тер-Мелкисетегяны, Кеосеяны, Мозяны и Джирегяны. Эти семьи везли с собой на мулах тридцать вьюков с вещами. Вначале они разбивали лагерь, при этом соблюдался следующий ритуал: каждый жандарм выбирал семью и садился трапезничать за стол, который они накрывали под навесом. Этот первый конвой был в какой-то степени особым, поскольку продвигался в достаточно комфортных условиях. Кроме того, он шел не северо-западным маршрутом по направлению Эрзинджана, где можно было наткнуться на «поля смерти», находившиеся под контролем «батальонов мясников» «Специальной организации», а юго-западным, ведущим в Кыгы и Балу.

На третий день отношения между жандармами и подконвойными стали меняться. Капитан Нусрет предложил своим «подзащитным» выделить ему шестьсот турецких лир, чтобы откупиться от курдских бандитов, преследовавших конвой[1578]. Через одиннадцать дней пути обоз прибыл в казу Кыгы недалеко от деревни Шог, где им стали угрожать курдские чете. По свидетельству Мазманян, староста соседнего села Хусни-бей пообещал за 260 турецких лир взять их под защиту от курдов на одну ночь. Именно в Шоге караван был ограблен и были убиты трое мужчин: Мушегян, Акоп Самуэлян и Назарет Кеогишян (уроженец Арабкира)[1579]. Тигранян отмечает, что во время первого акта разворачивающейся трагедии чете напомнили им, что революционеры вырезали население Вана, «вырвав плоды из утроб матерей и обесчестив молодых женщин». Они воспользовались этими ложными слухами, которые распространяла турецкая пресса для оправдания своих собственных преступлений.

Однако худшее было еще впереди. На следующий день в часе ходьбы от Шога, когда конвой пробирался через густой лес, армянских высылаемых окружили не менее тысяч курдов под командованием двух главарей чете из «Специальной организации» Зийя-бея из Башкёй[1580] и Адиль-бея (его настоящее имя Адиль Гюзель-заде Шериф)[1581], которые вызвались за определенную плату проводить их до Харпута. Еще они обещали привести из Кыгы пятьдесят жандармов для обеспечения защиты каравана от местных курдских и турецких простолюдинов. Вскоре после этого раздался свист. Руководивший конвоем капитан жандармерии Нусрет отступил в сторону, и началась резня[1582]. По свидетельству Мазманян, чете убили одного из редакторов газеты «Арадж» Арташеса Кагакяна, а также Галуста Карапетяна. Среди других убитых: Ованес Арменак, Диран и Рубен Ханесян и трое детей Ханесян; Мхитар, Арам, Мушег и Сатениг Месрыгян и двое их детей Месрыгян; Левон и Ваган Мазманян (их сестры, наша свидетельница и ее младшая сестра Вардану были похищены курдами); Акоп Карагулян и его жена Армик (двое их детей, Нвард и Григорий, пропали); Ерванд Кеосеян и его дети Арам и Тигран; братья Андраник; Мартирос и Гарниг Тигранян, их замужняя сестра Агавни Мнацаканян и двое ее детей; Аршак, Саркис и Григор Сеферян; Карапет, Левон и Сиреган Арзанян; Баграт Даниелян; Торос Оганя (его дочь Майрануш похищена Зийя-беем); Сираган Геогушьян; Петрос из Харпута; Акя Налбандян и его сын; Апутюн и Акоп Алузгян; Ованес Тер-Мелкиседегян, его сын Амбарцуми и его внук; Тигран Оскерджан и его сыновья Ерванд и Арутюн; Арутюн Сарафьян; Арутюн Степанян; Геворг Газигян; Карапет и Акоп Зерегян, а также другие старики, женщины и дети, чьи имена наша свидетельница не помнит»[1583].

По свидетельству Шушаник Тигранян, чете скоро сменили курдские женщины, вооруженные ножами. Они налетели