Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После того как миновали Балу, тридцать или около того оставшихся в живых прошли через деревню Базу, где земля была усеяна трупами и практически не было никаких признаков жизни. Выжил только один 25-летний мужчина, который спрятался в шелковице[1586]. Когда группа достигла Харпутской равнины (обратите внимание на интересную деталь) и добралась до небольшого городка Хьюсейниг, армянское население там еще не депортировали. Когда жители, по словам Шушаник Тигранян, увидели состояние своих соотечественников из Эрзурума, они начали понимать, что их ждет. Депортация населения из главного города вилайета Харпута началась именно с прибытием этой группы оставшихся в живых армян. Сразу отправили по этапу прелата Бсага вардапета и других сановных лиц. Депортируемые поняли, что их надежды на помощь соотечественников были напрасными. Вскоре оставшиеся тридцать женщин и детей были обращены в ислам и распределены по разным турецким домам, где некоторые (Гаянэ Налбандян и Назениг Зерегян) обрели новых мужей[1587]. После того как депортированные женщины пробыли там сорок дней, они были схвачены полицией в домах, куда их разместили. Единственный выживший мужчина Ваган Тигранян был брошен за решетку к еще девятистам армянам, находившимся в тюрьме Харпута. По свидетельству Шушаник Тигранян, каждую ночь из тюрьмы забирали небольшую группу из этих людей, выводили за пределы города и убивали. Однажды ночью в тюрьме вспыхнул пожар. Власти заявили, что за пожар несут ответственность фидайи. И в этом была доля правды огонь распространился от костра, в котором горели трупы двадцати армянских «фидайи»[1588].
Шушаник Тигранян несколько раз пыталась спасти своего деверя Вагана Тиграняна, апеллируя к военным властям. Оказалось, что командир гарнизона в Мамурет уль-Азизе Сулейман Файк знал ее семью, Тер-Азарянов. Файк пообещал проследить, чтобы Вагана Тиграняна не убили, при этом (чтобы продемонстрировать благородство своего поступка) напомнил Шушаник о том, что местные власти получили «приказ из Стамбула, повелевающий [туркам] стереть с лица земли всех армян до одного». Тогда Шушаник Тигранян спросила, почему в таком случае оставили в живых ее и других женщин. Ответ бригадного генерала был прозаичным и в некотором роде характерным для тюркизма иттихадистов: «Потому что наши женщины совершенно необразованны, и мы хотим использовать армянских женщин для улучшения нашей семейной жизни». Шушаник самой пришлось на практике столкнуться с воплощением в жизнь взглядов этого функционера младотурок. Одна турецкая семья захотела женить своего сына на ее двенадцатилетней дочери. Девушка воспротивилась, оправдываясь тем, что люди, желающие взять ее в свою семью, убили ее отца. Фактически около двухсот женщин и девушек из разных мест, нашедших к тому времени приют в Харпуте, склонили к принятию ислама[1589]. Власти организовали специальную церемонию, в ходе которой турецким семьям была предоставлена возможность выбрать себе невестку.
На примеое этих действий можно оценить характер отношений, которые впоследствии установились между семьями молодоженов. Например, родня со стороны зятя Шушаник потребовала, чтобы она достала средства для продолжения его обучения в Константинополе. Очевидно, некоторые люди были осведомлены о том, что у этих богатых семей есть счета в эрзурумском филиале Османского банка. Они, однако, не знали, что директора этого банка в Константинополе установили лимит для армянски депортированных лиц, позволяющий одному человеку снимать не более двадцати пяти турецких лир[1590]. Запрос Шушаник Тиграня о выдаче ей денег, который она сделала от своего прежнего имени, банк удовлетворил через две недели, прислав ей пятьдесят турецких лир, которых было достаточно, чтобы отделаться от «родственников». Эти формы давления вынудили армян обратиться в американское консульство, где их, по всей вероятности, хорошо приняли. С приближением даты церемонии обрезания ее сына Петроса Шушаник решила бежать в Алеппо[1591]. А Аделина Мазманян приняла решение вернуться в Эрзинджан, а затем через Дерсим в Эрзурум, который, как она узнала, покорился русским[1592].
Второй конвой из Эрзурума
После того как был отправлен первый конвой, предстоятель Эрзурума Смбат Саадетян, получивший точные сведения о массовых убийствах в санджаке Эрзинджан, отправился на прием к вали и немецкому консулу. Вали дал обещание, что армян Эрзурума не тронут и что случаи, о которых он только что узнал, никогда не повторятся. Немец, в свою очередь, пообещал предоставить армянскому епископу защиту. Предстоятель позволил себя уговорить и призвал свою паству к повиновению. Второй конвой вышел 18 июня 1915 г. по направлению к Байбурту. Он был сформирован из тысячи трехсот семей среднего класса, к которым по пути присоединились еще триста семьдесят семей из небольшого городка Гармирк (в казе Киским), в целом около десяти тысяч человек. Их конвоировали сотни жандармов под командованием капитанов Муштага и Нури, которые подчинялись двум главаря Специальной организации, каймакаму Кемаха и Козукджи-оглу Муниру[1593]. Два оставшихся в живых участника этого конвоя Карапет Деирменьян и Арменаг Сирунян позже рассказывали о своем прибытии в Пирнагабан, деревню на полпути между Эрзурумом и Байбуртом: «Нам встретился автомобиль в котором сидели известный д-р Бехаеддин Шакир и Отуракджи Шевкет… Позднее мы узнали, что они возвращались из Испира, где провели операцию по истреблению всех живущих в этом районе армян»[1594]. Караван прошел через Байбурт, в котором уже не было армянского населения, и без препятствий достиг моста, соединяющего берега Евфрата у входа в Кемахское ущелье. Здесь банды чете под руководством Отуракджи Шевкета и Хурукджи-заде Вехиба разделили депортируемых на