Троя. Герои Троянской войны - Ирина Измайлова

— Пентесилея! — отчаянно вскрикнул Ахилл и, поймав руку, дернул.

Это, действительно, была его жена, но на нее страшно было смотреть — лицо желто-белое, будто воск, губы посинели, глаза закатывались. Она хрипела, не в силах выговорить ни слова. Тело ее, как тряпочное, повисло на руках героя.

— Невероятно! — прошептал Гектор. — Как она удержалась?!

Он стал на колени и тоже сунул внутрь пролома факел. И сразу все понял. Под уцелевшей частью плиты в стене колодца виднелись уходящие вниз железные скобы. Должно быть, когда-то они служили лестницей. За одну из этих скоб и успела ухватиться амазонка, но, скорее всего, держалась она уже из последних сил и последние мгновения — серный туман, исходивший со дна пропасти, отравил ее, и когда плита-ловушка разломилась, молодая женщина была уже почти без сознания.

— Жрицы амазонок знают секрет временной остановки дыхания! — прошептал царь Трои. — Должно быть, цариц тоже учат этому, и только это ее спасло. Любой из нас уже погиб бы в этом колодце. Однако проклятая гора дрожит все сильнее. Нас и вправду может завалить в любой миг. Бежим скорее!

Ахилл понимал, что медлить нельзя. Он вскинул на плечо бесчувственное тело жены к груди и вслед за братом и Одиссеем бросился по коридору назад, в горный чертог Цирцеи. По счастью, никаких новых ловушек на их пути не оказалось. Их преследовал по пятам лишь неистовый грохот вырвавшегося из плена пара и камней. Со свода пещеры-дворца, когда они туда вбежали, сыпались камни, в самом своде обозначилось несколько трещин, и эти трещины все более увеличивались.

— Наружу, наружу, быстрее! — закричал Гектор.

Каменный козырек, украшавший вход в пещеру, рухнул, когда бегущие были в начале тропы. Вслед за тем земля дрогнула так сильно, что все трое попадали ничком. И тотчас раздался такой чудовищный грохот, будто гора разломилась надвое. В ужасе герои обернулись и увидели, как над горным склоном поднимается невиданных размеров багрово-черное облако. Оно разрослось, обволокло половину плато, испуская удушающий запах, и затем из него вырвался и ударил в небо высокий столб огня. Град раскаленных камней и пепла дождем полетел на склон. Должно быть, свод пещеры разрушился, и огонь, камни, пепел не встречали на пути никакого препятствия.

— Прочь отсюда! Вниз! — голос Гектор сорвался на хрип. — Что вы стоите и смотрите? Если помедлим, сгорим! К морю, быстрее!

— Что это, Гектор? Что это такое? — Ахилл расширенными глазами смотрел на рвущееся вверх пламя. — Я выпустил демонов Тартара?!

— Почти так. Это извержение огненной горы. Твой учитель тебе не рассказывал про такие горы?

— Да. Рассказывал. Но мне и в голову не приходило, что это и в самом деле так страшно.

— Да уж, зрелище! — вырвалось у Одиссея. — Будь я один, я бы мог спятить от страха. И что теперь будет? Остров сгорит?

— Хотелось бы верить, что нет, — отозвался Гектор, но его голос прозвучал довольно мрачно. — Раз на склонах горы растет виноград, значит, по ним когда-то текла лава и сделала землю жирной, значит, извержения здесь некогда бывали, и остров уцелел. Но меня мучает одна довольно неприятная мысль, одно воспоминание… Надо добраться до безопасного места, и тогда я вам расскажу. Спускайтесь быстрее!

— Да где тут безопасное место? — на бегу проговорил Ахилл. — Камни летят, будто кто-то бьет нам вслед из пращи, и земля ходит ходуном. Похоже на настоящее землетрясение! Я слыхал о таких…

Обмениваясь восклицаниями, герои стремительно бежали по тропе вниз, к морю. Гектор, лучше других представлявший всю меру опасности, но и знавший о природе этого явления гораздо больше остальных, понимал, что вода не даст им надежной защиты, однако, оставаться в горах было, в любом случае, опаснее.

— Сколько это будет продолжаться? — спросил Одиссей, когда очередной удар снизу едва не сшиб их с ног. — Когда эта треклятая гора уймется? Может, принести жертвы Аиду и Гефесту?[58]

При всей опасности положения, Гектор рассмеялся.

— Это пламя не из Аидова царства, а из самых недр Тартара. Что до Гефеста, то в такой «кузнице» он бы долго не проработал… Нет, тут командуют духи пострашнее, и им наши жертвы не нужны. А продолжаться извержение может и несколько часов, и несколько дней. По расщелине спускаться не будем, это слишком опасно. Идем вдоль обрыва — ведь должен быть и другой спуск.

— В двух стадиях к северу отсюда, — ответил Одиссей. — Я тут все дорожки знаю. Идите за мной.

— Может, остановимся ненадолго? — спросил Ахилл, оглядываясь. — Я боюсь за Пентесилею. Она все еще без памяти. Надо сделать ей искусственное дыхание.

Гектор посмотрел на объятую пламенем вершину, нахмурился, однако кивнул:

— Пожалуй, можно, И мы заодно отдышимся. И если за это время покажется лава, определим, в каком направлении она движется и куда нам, стало быть, надо идти, чтобы она нас не достала.

Глава 7

К заходу солнца подземные толчки стали стихать. Черные облака над вершиной горы рассеялись, и стало видно, что она больше не изрыгает огня. Только столб дыма, уже не черного, а тускло-серого, продолжал исходить из жерла. Лава излилась, суда по всему, на западный склон горы — там задымился и загорелся кустарник. Но движение огненной массы было непродолжительно: как предположил Одиссей, она могла заполнить одну из глубоких расщелин с той стороны склона, и затем иссякла.

Все четверо скитальцев сидели на камнях у самого берега, наблюдая за огнедышащей горой, что, впрочем, не мешало им говорить друг с другом. В конце концов, они все уже слишком много пережили и перенесли, чтобы даже такое невиданное потрясение и такое жуткое зрелище могли надолго лишить их хладнокровия.

Пентесилея рассказала о своем невероятном спасении в нескольких словах: ее еще и теперь мутило и при любой попытке встать на ноги шатало из стороны в сторону.

— Ощущение такое, будто я выпила полбочонка хлебного вина! — невесело пошутила амазонка. — Та пропасть, вероятно, очень глубока, но кто-то прежде спускался в нее, не то откуда бы там ступени?.. Когда я провалилась, я, совершенно не думая, раскинула руки, и одной рукой задела скобу. Ну и, конечно, сжала пальцы, а потом ухватилась и второй рукой. Сразу поняла, что удушливый дым, идущий со дна пропасти, отравит меня, и задержала дыхание. Наши жрицы обучаются этому искусству, и лучшие из воительниц тоже овладевают им. Мы можем не дышать раза в четыре дольше, чем любой обычный человек. Но все-таки я начала задыхаться и стала понемногу вдыхать отравленный воздух. И поняла, что вот-вот сорвусь — я уже теряла сознание, когда услышала, что Ахилл разбивает плиту.