Цветок камнеломки - Александр Викторович Шуваев

скрытому охранению и защите перечислены в "Перечне" (см. (Приложение 3), но конкретная комбинация мер оставляется на усмотрение командира соответствующей тыловой службы (части), его помощника или специально уполномоченного лица из числа специалистов, поскольку шаблон в такого рода мерах является безусловно нежелательным.

Стандартным для "Аварийного Комплекса" содержимым являются следующие материалы и имущество:

1) одно портативное устройство для синтеза углеродных информонитей в репликационном режиме или с использованием внешних источников информации типа "ИНУ-79", "ИНУ(п) – П", "Иней-2" или "Иваново";

2) одну портативную ВМ типа "УС(п)-15", "УС(п)-25", "УС(п)-35" или "Фотон – П" с унифицированным программным обеспечением;

3) один портативный ЭХГ типа "ГП-50";

4) один набор оптических носителей информации с записью последовательностей ИНУ для основных изделий и устройств,

5) один набор маркированных ИНУ согласно "Перечню…" ("Приложение 8"),

6) четыре герметических, упакованных в заводских условиях емкости с МС, наборы типа "ФЗ-1", "ФЗ-М" или "ФЗ-Н"."

– Эй, батыр, – невысокий, полный азиат растянул рот в широчайшей улыбке, причем глаза его, наоборот, превратились в совершенные уже щелочки, – продай зверя. Хорошо заплачу. Тебе – баловство одно, а мне цхе, – он поцокал языком, заводя глаза, – шибко надо барашка пасти.

– Прости, товарищ, – не продается. Казенная вещь.

– Вах, жалко, – улыбка кочевника завяла нежной розой, и он с видимым сожалением похлопал "Сольпугу" по теплому боку, – сильно нужный вещь. Скажи где брал?

– Военная машина. Брак. Вряд ли там еще есть.

– Номер пиши, – азиат полез куда-то под полу своей темной от органичной грязи рукой и достал оттуда черный, шершавый "комбат", – с военными говори, по рукам ударишь, – звонить будешь. Меня Мухали зовут, Боорчи фамилия, в степи все знают… А то продай?

– Вот что, – мне по осени шибко далеко уезжать надо, скакун вовсе без надобности будет, так я тебе первому продам, – лады?

– Врешь поди?

– Обижаешь. Мое слово – свято. Если охота не пропадет, – тебе первому сторгую.

– Не пропадет. Если раньше добуду, – так вторая будет…

Два молодых человека, которых так и хотелось назвать нукерами, как положено, – в кожухах и малахаях, – как положено, показывающих превосходные зубы в по-волчьи добродушных улыбках, ждали патрона неподалеку. Под ними, вместо классических кочевничьих лошадок, едва слышно шипели два жутких мотоцикла здешнего образца, и видно было, что это не абы какие машины. На третий, попрощавшись и окинув "Сольпугу" предельно деловитым взглядом, сел сам Мухали.

Пыль ударила тремя фонтанами, раздался свист и шипение впору какому-нибудь Соловью Разбойнику, и троица стремглав унеслась прочь, туда, где вроде бы ничего и не было кроме степного горизонта.

– Чего это от тебя степняк-то хотел?

– Все того же. Такое впечатление, что я не транспорт себе купил, а липкую приманку для мух. Видел такие в детстве?

– Геморрой ты себе купил. На всю задницу и до скончания времен. Это все равно, что на какой-нибудь там Мисс Европа жениться. И ты того… поосторожнее как-нибудь с батырами.

– А что такое?

– Да ничего особенного. Просто новации последнего времени пришлись кочевникам исключительно в жилу. Вдруг оказалось, что они в новых условиях, – как рыба в воде. Теперь-то все понятно, и кажется, что по-другому и быть-то не могло… Вот только ясно это стало потом, а вот до никто ничего подобного как всегда не ожидал. Почему-то. Как всегда.

– Ну?!

– Опять-таки ничего конкретного. Просто один интересный человек, его Лев Николаевич зовут, как Толстого, любит повторять, что степь способна ждать веками и тысячелетиями, притворяясь, что ее и вовсе нет. И всегда дожидается.

– Скотовод, ваш тон библейского пророка начинает меня утомлять. По-моему это чистой воды попытка с многозначительной миной облить конкурентов грязью.

– Мое дело предупредить, а там – как знаешь.

Хорошо зная русский, и, – как он надеялся, – неплохо русских, Островитянин русским ни в коем случае не являлся. Не только по происхождению, но и ни по каким меркам вообще. Хотя, на первый взгляд, разница в поведении может показаться незначительной и исчезающе-тонкой. Пример: русский, усомнившись, – послал бы, и уж, по крайней мере, послав, – махнул бы рукой. Островитянин, усомнившись, – все-таки услышал, а, послав, – все-таки принял к сведению.

Придорожная гостиничка близь Целинограда не представляла собой ничего особенного: точно таких же и подобных выросло в последнее время видимо-невидимо. Массивные стены, крохотные окна первого этажа, прорезанные в коридоре, частые, изящные, с виду обманчиво-хрупкие решетки в окнах второго этажа, и сами окна номеров, открывающиеся во внутренний двор. Глухая, четырехметровая, с очень подозрительными колышками по гребню стена вокруг всего комплекса прорезана одними раздвижными воротами все из того же серого, двухсантиметровой толщины, не принимающего никакой краски углерода. Сторож рядом со входом, под козырьком и за стеклом устрашающей толщины, на столике – кнопки и подозрительного вида массивный ящик. А вокруг – бесконечная ширь, пустое место до самого горизонта, и только серая, неестественно гладкая лента дороги, уходящая в бесконечную даль. Семисоткилометровый пробег показал, что "Сольпуга", в общем, не отстает от "Тигра", газовского вездехода преимущественно военного назначения, даже по шоссе. Кроме того, – Михаил с напарником и неизбывно сонным Сережей за рулем еще и не гнали. Они поздно выехали и оттого ночь застала их в пути.

Михаил со товарищи смотрели на него круглыми глазами, крутили пальцами у виска, а потом начали показывать на него пальцами с расстояния в два-три метра, но он все-таки вышел из душа, переодетый в халат и с сеточкой на влажных волосах. Вот только выспаться этой ночью им не удалось. Со двора, оттуда, где располагался их транспорт, раздался истошный вопль, а следом захлопали двери и послышались заполошные крики разбуженных постояльцев и персонала.

"Сольпуга" стояла на прежнем месте с таким видом, будто не имеет к происшедшему ровно никакого касательства. Лицо того, кто валялся рядом, показалось Островитянину смутно знакомым, а минут через пять, стряхнув сон, он вспомнил еще и откуда: молодой человек сопровождал того, кто назвал себя Мухали. Кажется, – это был Левый, и, судя по всему, чувствовал он себя крайне неважно.