Пленная Воля - Сергей Рафалович

«Ты ль меня забыла…»

Ты ль меня забылаИ не вспомнишь вновь?Но тому, что было,имя — не любовь.

Что ж предать забвенью?что же помнить нам?Робкому влеченьюмыслей не отдам.

Те часы — далёко,ждет иная новь.Смутного намекане уловим вновь.

Сердце не забьется,чутко замерев,в речи не прольетсятрепетный напев.

И ко лжи готовы,милой неспроста,не сольются зовы,руки и уста,

на одно мгновеньеи без лишних фраз,даже разрешеньяне спросив у нас.

Миг неповторимый,тающий вдали.Иль не видя, мимосчастья мы прошли?

Иль светлей и крашесчастью не бывать,и на встрече нашейБожья благодать?

«Жизнь я прожил, но не тщетно мыслил…»

Жизнь я прожил, но не тщетно мыслил,и любил недаром пашню и покос.Дни грядущие по звездам я исчислил,а былые в летопись занес.

Есть предел и опыту и знанью,есть предел для воли и для сил.Слава тем, кого пред темной граньюне напрасно дьявол искусил.

Знанье, мудрость, ценные урокидней былых, и новых дней обет, —вы ль продлите пламенные сроки,если в сердце больше сроков нет?

Счастлив тот, кого не свяжет разумтам, где мудрость шаткий строит путь,кто за сказкой иль за вещим сказомне боится в пропасти шагнуть.

Но когда исчерпаны желанья,раньше знанья, мудрости и сил,счастлив, кто без слез и содроганьясам себя до срока погасил.

«Радостно истрачу все, что я припас…»

Радостно истрачу все, что я припас:чувств моих избыток, сил моих запас,опыта и знанья небогатый клад.А когда истрачу — не вернусь назад.

Сладкий мед по травам и по всем цветамсобирал я жадно — в улей не отдами во благо роду в сотах не скоплю,но раздам без счета всем, кого люблю.

Что пришло случайно, так же и уйдет.И пока кружится вечный хоровод,чем себя я тешил, радуясь игре,проходя оставлю полдню и заре.

А на склоне лета и на склоне днясохраню лишь отблеск яркого огнядля последней встречи, для одной из вас,на кого истрачу все, что я припас.

«Склонен всю жизнь над чуждой нивой…»

Склонен всю жизнь над чуждой нивой,словоохотлив или нем,я исполняю, раб ленивый,свой долг — не знаю, перед кем.

Я зябну в стужу, в зной мне душно,и одиночество гнетет.Но кто-то гонит равнодушноживую плоть мою вперед.

Но кто-то, разум мой смущаяи дух свободный соблазнив,замкнул врата земного рая,раскинул ширь плодящих нив.

Служу ль всеблагостному Богу?иль мой владыка — Сатана?Но сердце вечную тревогутаит, отравлено до дна.

Кому нужна моя работа?кому желанны путь и цель?и кто потребует отчета за долг,не понятый досель?

Не лучше ль мне на черной пашне,разворотив гранит и пни,зарыть, глумясь, мой день вчерашнийи с ним все будущие дни?чтоб навсегда во мгле могильнойя самовластно был простерт……………………………………………………………………………..

«Так ведь может жизнь пройти…»

Так ведь может жизнь пройти,незаметно и бесследно,час за часом, день за днем.И когда навек уснем,растворится призрак бледныйпозабытого пути.

Не на пользу, не к помехевоздвигались наши вехикаждый день и каждый час.Ничего мы не свершили,не смирились, не грешили,и никто не вспомнит нас.

Пусть не помнят — горя мало,если б было нам самимчто-то мило, жаль чего-то.Но захлопнутся воротапрежде, чем мы разглядим,что за ними нас прельщало.

Да и стоят ли тоголюди, мир, и божество,и мы сами, вместе с ними,чтоб, сгорая, созидать,сердце женщине отдатьиль мечтать о вечном Риме?

«Не душа ль простужена?..»

Не душа ль простужена?ах, не сердце ль зябнет?Вмиг обезоружена,мощь живая слабнет.

Над былой отвагоювеет жутью сонной.Что-то в жилы влагоюпролилось студеной.

Этот холод внутреннийтягостней и хужезимней мглы предутренней,лютой зимней стужи.

Ни костром, ни печкоюсердца не согреешь.Самой яркой свечкоюмрака не рассеешь.

Вслед за ночью длинноюдень настанет новый:но души периноюне покрыть пуховой.

Срока не положено,нет конца и края.Стынешь замороженный,ничего не чая.

Где искать спасения?и о чем молиться?ждать ли воскресения?иль его страшиться?

«Много светлых дней у Бога…»

Много светлых дней у Бога,много бурь припасено.Кто таится у порога?кто глядит в мое окно?

Не судьба ли? но какая?чуткий сон? иль жуткий бред?не волшебница ль благая?или попросту сосед?

Не ходите, не глядите,не стучите в ворота.Стерегут мою обительнищета и пустота.

Проходите, кто несчастен,проходите, кто счастлив.Я навеки сопричастенлишь тому, чем сам я жив.

Где ты, где ты, чьи воздетыруки с алчущей мольбой?чьи приветы и заветыстали тайной ворожбой?

Много светлых дней у Бога,много бурь припасено.И во мгле мелькнет дорога,в чаше с горьким зельем — дно.

День настанет для свиданийи опять, как в первый раз,не познав конца заране,мы начнем любовный сказ.

По ухабам и по топимы умчим свою арбу,повернув спиной к Европеокрыленную судьбу.

Люди, люди! Есть у Богавсе, чего хотите вы.Но не всякому дорогаот Парижа до Москвы.

«Христос воскрес. И солнце светит…»

Христос воскрес. И солнце светит,как будто не было на светесуда, и казни, и креста,ни дней томительного плена,ни чаши, выпитой смиренно,ни мук, смыкающих уста.

В сердцах ни радости, ни гнева.О сыне тайно плачет дева,таит невеста скорбь вдовы.Пред былью огненной и свежейдела и люди те же, те же,и смерть приявшие — мертвы.

Три дня прошли — и гроб раскрылся.Кровавый ужас позабылся,тоска кровавая прошла.И равнодушно солнце светит,как будто не было на светени жертвы благостной, ни зла.

Опять над сыном мать рыдает,опять невеста ожидаеттого, кто мертв и не воскрес.И навсегда смежая вежды,храним мы прежние надеждыи ждем несбыточных чудес.

Но Ты, кто распят был невинно,не внес ли ныне в свиток длинныйеще один кровавый сказ,как все, бесцельный и прекрасный,как все, и властно и напрасно судьбойизмышленный для нас?

Три вечера

Париж 1914–1915

Май 1914 года

Мягкий сумрак пал с небес,над землей встает туманом.Почернел зеленый лес,даль ушла к незримым странам.

И страшась ночных врагов,к дому дом прижался робко,за рядами огоньковосвещенная коробка.

Дышит в окна теплый май,разгораются Стожары,и жужжит светляк-трамвай,вылетая на бульвары.

Хищник злой — раскрыл моторослепительные очи,и выходит на дозормесяц — верный сторож ночи.

Сон покроет, словно щит,тех, кто прошлым днем доволен.А для бдящих зазвучитзвон нездешних колоколен.

Август 1914 года