Пленная Воля - Сергей Рафалович

«Свои мечты я перерос…»

Свои мечты я перерос,свои надежды предвосхитил.И тихий ждет меня погост,моя последняя обитель.

Над нею прежняя звездато светит с лаской равнодушной,то угасает без следавсе в том же тереме воздушном.

И та же нежная лазурьнад ней заботливо простерта,и в завыванье прежних бурьзвучат, как прежде, вопли черта.

Но неиспытанный покойя там изведаю впервые,когда с предсмертною тоскойоставлю радости живые,

когда любовь прозрачней льдав душе нетающей застынет,и мне изменит навсегда подруга,верная доныне.

«Я не знаю, люблю ли действительность…»

Я не знаю, люблю ли действительность,и на что с вожделеньем гляжу?Неусыпная, чуткая бдительностьждет ли зорь? сторожит ли межу?

Все ль исчерпаны в жизни возможности?всю ли правду объемлют тела?иль мятежная жуть безнадежностине вотще мою душу сожгла?

Но возок с изможденными клячамине мечта ль моя мчит за собой?Может быть, я слепец между зрячими?Может быть, только я не слепой?

«Когда-нибудь над северной равниной…»

Когда-нибудь над северной равниной,где сосны хмурые и чахлый чернозем,с улыбкой нежною и ласковой, как ныне,весна дохнет и светом и теплом.

И лед от Ладоги до Финского залива,и бурый снег, таящийся во рву,в последний раз, враждебно и пугливо,блеснут и — обнажат и землю и Неву.

Тогда впервые на моей могилевесенним солнцем озарится крест.Но не воскреснут изжитые были,ни голоса заласканных невест.

Не вспомню я доигранного вальса.Но скорбь о том унес бы за порог,что не на все я в жизни отозвался,что много сил бессмысленно сберег.

И каждый день молюсь все исступленней,чтоб за чертой исполненных временя встретил смерть мечтой опустошенной,душою наг и телом изможден.

Ночная стража

Я не пророк и не учитель,не венценосный властелин.Вселенная — моя обитель,и во вселенной я — один.

Я трупом не лежал в пустыне,и под крестом не изнемог.И никогда о блудном сынене вспомнил и не вспомнит Бог.

Он не раскрыл моим исканьямпутей, неведомых земле,не выжег огненным лобзаньемморщин кровавых на челе.

И не воззвал гремящим гласомк насторожившейся душе.И все тревожней с каждым часомя жду Его, но жду вотще.

Не светоч истины поручен,не пламень подвига вручентому, кто жизнью был измучени навсегда в нее влюблен.

И оттого, как сторож кроткий,брожу, склонен к чужому сну,и четким рокотом трещоткиночные призраки спугну.

«Тщетно на землю легла паутина…»

Тщетно на землю легла паутинагладко укатанных рельс.Знал ли тебя, паровая машина,мудрый мой брат Парацельс?

Тщетно в пучине мятежной и жаднойожил стремительный винт.Брат мой Тезей, без клубка Ариадныстрашно войти в лабиринт.

Тщетно пропеллер возносит до небасуетность быстрых затей.Ты ли огня не похитил у Феба,дерзкий мой брат Прометей?

Сблизились дали и в безднах бездонныхс глубью сравнялася высь.Распятый брат мой, о вечно плененныхтщетно, но жарко молись.

«Я знаю путь томительный…»

Я знаю путь томительный,мучительный полонбезвыходный и длительный,пленительный, как сон.

Я знаю незабвенную,блаженную тоску,когда за волей пленноювселенную влеку,

когда душа измаяна,распаяна как плоть,и в радости нечаяннойТы сходишь к ним, Господь.

«Как хорошо, что с сердцем не согласно…»

Как хорошо, что с сердцем не согласно,живое тело вечности не чтит,но жаждет вечно, жаждет ежечасното робких Ев, то дерзостных Лилит.

Прекрасно ровное и мощное теченьереки, струящейся меж тихих берегов,хранящей ласково немое отраженьенебес лазурных, звезд иль облаков.

Но мне милей нежданные преграды,где, закипая, пенится волнаи с диким ревом мчатся водопады,свергаясь в бездну и не видя дна.

И если сердце жаждет постоянстваи горестно страшится перемен, —в любовном подвиге не может быть мещанстваи рабства нет, где добровольный плен.

Но скорби благостной и жертве благодатнойя краткий миг блаженства предпочту:за хмель недлящийся, но многократныйотдам единую и долгую мечту.

Я мир люблю изменчивый и пестрый,где столько встреч и столько красоты,где каждой женщине с такою негой остройшептать о страсти я могу на «ты».

Вера

На празднике людном не местотому, кто навек нелюдим.И вот, не моя ли невеставенчается ныне с другим?

Так было, увы! не однажды;не знаю, со всеми ли так!Чарует лишь издали каждыйеще не погасший очаг.

И хочется телу уюта,озябшему сердцу тепла.Но видно, мне нет здесь приюта,коль ты приютить не могла.

Измерен неведомой меройс твоим разошедшийся путь…Я помню: зовут тебя верой…Как имя мое — позабудь.

Мой кинжал

Благословен сжигающий сердцаи мрак ночей пронзающий мгновенноогонь бестрепетный и щедрый до конца,и жадный, и самозабвенный.

Его сияньем душу озари,его теплом согрей свое дыханье,и с ним живи и вместе с ним умрив последнем пламенном лобзанье.

Но если ты постиг свою судьбуи жизнь познал как страстное томленье,на долгую, на тяжкую борьбувооружи и силы и терпенье.

Как сталь клинка, пылающим огнемспеши обжечь отточенную волю,чтоб отразить на лезвии своеми лик небесный, и земную долю,

чтоб гибкий стих — двуострый твой кинжал —был тверд и чист, как лед, сковавший воды,чтоб он для всех — и для тебя — сверкалобетом мудрости и действенной свободы.

Гостья

Ты опять со мной, усталаяот неведомых затей,гостья странная, бывалая,всех нежнее, всех страшней.

И опять на губы алые,и на белое лицо,и на плечи исхудалыея гляжу, гляжу еще.

Загорится искра малаяв сером пепле тусклых глаз.Промелькнет, как льдина талая,хмуро тающий рассказ.

И расщепленное жало явдруг увижу между губ…Вновь я твой, мечта усталая,ненасытный мой суккуб.

Бессонница

Мне мила бессонница:ночью я — один.Солнце не дотронетсядо прозрачных льдин.

Только звезды малыеблещут в холодке.Стынут запоздалыеслезы на щеке.

И во мгле затерянный,как бездомный пес,слышу бег размеренныйсорока колес.

Прикатили бойкиев пятьдесят часов.И лежал на койке яи мечтал без слов:

будто я — твой суженый,ждешь ты день и ночь;паровоз нагруженныймчится во всю мочь.

А на Пятой линииесть знакомый дом,где увижу синееплатье за окном,

где стоишь, высокая,грезишь наяву,смотришь, темноокая,за реку Неву.

Помню тело гибкое,беспокойный дух,настроенья зыбкиеи мечтанья вслух.

Но влеченью следуятак же, как всегда,позабыл, что едуя вовсе не туда.

И пленен чужбиною,и в толпе — ничей,я — один с единоюлишь во мгле ночей.

«Опять несбыточных мечтаний…»