Лодка в протоке - Галина Васильевна Черноголовина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мирошник пнул его, отбросил в сторону и стал подниматься с мешком к своему огороду.
Кот волчком покружился на берегу и вдруг прыгнул в лодку.
— Дурной, куда ты? — крикнул Ромка.
Он представил себе, какими причитаниями над парниковой рамой встретит мужа Мирошиичиха.
Если Мирошник вернётся и застанет Тиграса в лодке, он его тут же прибьёт и в реку выбросит.
На одной ноге Ромка проскакал по воде и залез в лодку. Но поймать Тиграса оказалось не так-то просто. Кот бегал по лодке, держа в зубах оброненную * рыбёшку, п дико урчал. Потом нырнул в открытый рундук, вделанный в лодку, и забился в угол. Пришлось и Ромке лезть в рундук. Но Тиграс вывернулся у него из рук и, не выпуская рыбы, метнулся из лодки на берег. Ромка только собрался вылезать из рундука, как лодка качнулась, и он увидел над собой свирепое лицо Мирошника. Мирошник не кричал, а сипел от злости:
— Чего тебе от меня нужно, шалыган? Чего ты везде лезешь, везде шаришься? И в лодку я тебе сто раз приказывал не лазить!
— Дядя Ефим...
В лодку к Мирошнику Ромка залазил раньше всего один раз, прятался как-то, когда играли в партизаны, и уж никак не сто раз.
Он хотел сказать об этом Мирошнику, но тот, видно, здорово разозлился, узнав о разбитой раме. Тяжёлый кулак повис над Ромкой. Ромка втянул голову в плечи и присел. И тотчас грохнулась тяжёлая крышка рундука.
Ромка от неожиданности привскочил и стукнулся макушкой.
— Дядя Ефим! Вы что, маленький? Откройте!
— Посиди, посиди, голубчик,— уже ласково сказал Мирошник, защёлкивая замок.— Нравится тебе моя лодочка, вот и посиди.
Лодка облегчённо качнулась — Мирошник вышел на берег. Он постоял, с удовольствием прислушиваясь, как барабанит Ромка в крышку рундука, потом повернулся и пошёл в гору.
«Пускай посидит,— думал он.— Не убудет от мальчишки, а по чужим лодкам лазить отучится.
Вроде и за раму ему наказание... Ишь ты, запел... Пой, пой, пташечка, посмотрим, как ты запоёшь через часок. Заставлю прощения просить, а уж потом выпущу».
А Ромка и в самом деле пел свою любимую песню о «Варяге», чтобы показать, что он нисколько не испугался.
ЛАНДЫШИ
— А где Ромка? — встревожилась Надейка, когда отряд стал выходить со двора школы.— Почему он опаздывает?
— Ногу порезал,— сказал Женя.— Мать не пустила.
Тропинка к Медвежьей рёлке сначала шла через марь. На угольно-чёрных кочках, обгоревших во время весеннего пала, стремительно пробивались иглы зелёной травы, и кочки напоминали головы мальчишек после стрижки, когда появляется ёжик волос и по нему хочется всё время проводить ладонью. Между кочками хлюпала вода, тропинка выбирала, где повыше, но иногда приходилось прыгать с кочки на кочку, и было очень весело.
— Ну вот, где бы тут Ромка прошёл с больной ногой...— говорила Надейка, словно стремясь оправдать товарища.
— Эх, жаль, компаса нет...— сказал Ваня Трактор.— Надо было у Ромки попросить, ему он сейчас всё равно не нужен.
Тропка поднялась выше, и пошёл молодой дубняк. Листья дубков только что распустились и были сморщенные, красные, как ладошки у новорождённого. По ним уже ползали мохнатые гусеницы, одна проползла по Нюсиной руке, и на руке быстро вздулась красная полоска.
Тамара Константиновна забеспокоилась и про-
тёрла Нюсину руку одеколоном из сумки «скорой помощи», которую она взяла с собой. Она впервые шла с ребятами так далеко в лес и всё время боялась, что кто-нибудь потеряется, пересчитывала их, как цыплят.
Солнце припекало уже с утра, и от влажной земли, от трав, от кустов сильно парило. В дубняке пахло, как в бане, распаренными вениками.
— Ого, сколько на орехе завязи!—говорил Ваня, рассматривая на опушке кусты лещины.— Осенью сюда надо прийти, слышишь, Нюська! И смородина нынче хорошо цветёт.
— Смотрите, смотрите! — закричала Аллочка Макугценко.— Пчёлы летают! Ай, ужалят!
— Не маши руками,— солидно сказал Ваня,— тогда не ужалят. Пасека уже близко,— пояснил он Тамаре Константиновне.— Вот дойдём до Липовой протоки — и будет пасека.
Тамаре Константиновне всё было внове. Она никогда не думала, что дальневосточные леса так красивы. Всё её здесь поражало: и душистая черёмуха, и сибирские яблони в бело-розовом цвету на склонах сопок. Где-то справа всё время куковала кукушка.
— А вон иволга,— говорил Ваня, показывая на ярко-жёлтую черноголовую птицу.— Она мохнатых гусениц клюёт. Другие птицы боятся, а она клюёт.
— Ура, Июся! — засмеялась Надейка.— Иволга за тебя отомстит.
— Откуда ты всё знаешь, Ваня? — спросила Тамара Константиновна.
— А он с папкой всё лето в лесу,— пояснила Нюся.
— А бархатное дерево вы видели? — Ваня был польщён вниманием учительницы и всё старался удивить её.— Вот оно.
Тамара Константиновна погладила ствол — серая кора была мягкая, бархатистая.
— Это она снаружи серая,— говорил Ваня,— а изнутри жёлтая, ну, как желток.
Всё чаще стали попадаться липы, высокие, развесистые, блеснула протока, и наконец на склоне сопки ребята увидели иромхозовские ульи.
Пасечник дедушка Коробов был не в духе. Пчёлы его подвели: стал качать мёд и обнаружил, что пчёлы натаскали его с болотного вереска. А этот мёд горький и пьяный: если человек поест его, то заболеет.
Тамара Константиновна попросила, чтобы ребятам разрешили посмотреть, как качают мёд. Они зашли в просторную мастерскую, где была установлена медогонка.
— Двери, двери закрывайте! — прикрикнул дедушка.— А то пчёлы налетят.
Ребята постояли, посмотрели, как из крана медогонки тянется золотисто-жёлтая струйка.
— Не могу угостить вас, ребятишки,— вздыхал дед.— Вот липы зацветут, тогда и приходите. Рановато пришли.
— Да нет, мы к вам только мимоходом, дедушка,— сказала Тамара Константиновна.— Мы за ландышами идём.
— A-а,—сказал дед.—Ну идите, идите. Ландышу здесь недалечко видимо-невидимо. Для пчеловода он, конечно, без надобности, а так растение ценное. Моя старуха ландышевые капли потребляет, ну, а я так считаю, что лучше медовухи лекарства нет.
— А этот мёд так и пропадёт, дедушка? — спросила На дейка.
— Нет, зачем же, внучка. Пчёлам на весеннюю подкормку пойдёт. Для них этот мёд безвредный.
Пасека уже стала скрываться за деревьями, как вдруг сзади послышался голос деда:
— Эгей! Подождите-ка!
Бежал он бодро. Видно, и в самом деле медовуха была
