Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары - Михаил Уткин

Под моросящим дождём я стоял на остановке автобусов и материл Кичигина: когда на небе нет солнца, понять, где же тут запад, было абсолютно невозможно! Я стал спрашивать, в какую сторону так называемый «шлагбаум», но мне никто не мог этого подсказать. А когда я у какой-то бабки спросил, а вообще в какую сторону здесь запад, она шарахнулась от меня, как от чумного! Тогда я наугад сел в первый же попавшийся городской автобус и поехал неизвестно куда. Но тут мне повезло: мужики, стоявшие на задней площадке «ЛиАЗа», рассказали, что этот самый «шлагбаум» находится всего-то через одну остановку.

Никаких шлагбаумов там и в помине не оказалось, зато справа за углом раскинулась огромная остановка. Никаких табличек с номерами автобусов, которые там ходили, не существовало. Рядом чисто случайно остановилась какая-то не в меру симпатичная барышня, у которой я попытался спросить, ходит ли здесь 38-й маршрут. Но она смерила меня самым презрительным взглядом, на который вообще оказалась способна, и отвернулась! Я уже был в полном отчаянии и решил ни к кому больше не обращаться, развернуться и уехать назад в Алма-Ату, когда первым к остановке вдруг подошёл именно 38-й автобус, и эта девка в него тоже полезла!!! Сволочь…

Жёлтенький «Икарус» без «гармошки» был набит битком. Но его водила оказался человеком с самой большой буквы, ибо, увидев, как я со своими сумками и тортами беспомощно бегаю от средней двери к задней, вдруг открыл мне переднюю. Кабина была самодельно отгорожена от салона, и в ней сидели ещё два его друга. «Мужики, – говорю, – мне надо какую-то воинскую часть связистов. Сказали, что она возле пустыря и автопарка, но не знаю, где!» – «Поехали, братан, покажем!»

Пока ехали, я рассказал, что сам из Алма-Аты, что здесь – торт ко дню рождения друга, и всё такое прочее. Мы и вправду доехали до огромного пустыря, водитель тормознул своим дружкам посреди дороги, и они сказали мне: «Пошли, а то официальная остановка ещё очень далеко!» Автобус пошлёпал по лужам дальше, а эти мужики мне показали забор какой-то воинской части, сказав: «Дойди до КПП, это и должны быть твои связисты. Если нет, то там они тебе скажут, куда идти дальше».

На табличке КПП оказался тот самый номер части, который и был мне нужен. Дежурил какой-то прапор, и я потребовал у него Кичигина. Он прибежал минут через десять, забрал все сумки и исчез часа на полтора – оказывается, накрыл столик дембелям, а я в это время сидел в комнате посетителей и читал купленную в Алма-Ате «Юность». Потом Игорю дали увольнительную, и мы поехали в город.

Набредя в центре города на какую-то столовку, пообедали, потом решили найти зыковскую подругу Ленку Килькееву, и на ближайшем переговорном принялись звонить в Алма-Ату Зыкову, чтобы узнать Ленкин фрунзенский телефон. Но попали почему-то в Москву. А междугородняя связь же тогда ещё была не автоматическая, а полуавтоматическая: вместо кода города «095» или «727» приходилось набирать как-нибудь так: «1 +2 +1 + номер в городе…» Набирали вроде правильно, но все три раза попали не туда. Монеток-пятнашек больше не было, и мы пошли дальше.

Шёл мелкий дождь. Мне-то было ещё ничего – я в курточке, а Кичигину в армейской шинели пришлось несладко. Вообще-то мы хотели найти какое-нибудь кафе с мороженым и музыкой, и посидеть до вечера. Прошли местный «ЦУМ», рядом к кинотеатру была пристроена летняя площадка, мигала светомузыка, сидел какой-то народ, но мы искали нормальное помещение, где тепло.

Центральная улица с самыми многоэтажными домами поворачивала вправо. Прошлись вдоль улицы, нырнули под железную дорогу, дальше по этой улице ничего интересного не увидели, сели в какой-то троллейбус, десятый что ли, подумали, что едем обратно в центр, но попали вообще неизвестно куда. Пешком пришли обратно к «ЦУМу», было уже поздно, десятый час – оттуда доехали до «шлагбаума» и там попрощались.

Через 15 минут я снова был на Западном автовокзале. Билетов на Алма-Ату не было. По всему огромному автовокзалу болталось от силы человек пять, причём всем им надо было в Ош. Так я побродил полчаса, пока к кассе не подошёл новый мужик и не стал спрашивать – кому куда. «В Алма-Ату? Да вон же, внизу автобус!»

Я слетел вниз под пандус. И вправду, на площадке уютно урчал новенький «Икарус-250.59» с алма-атинскими номерами. Пассажиров не было, водитель зажёг лампочку над собой и пил чай из термоса. Я отколупнул пальцем дверь:

– До Алма-Аты довезёте?

– Довезём, а что?

– Да билетов-то нету!

– Как нету?!! Серёга!

Из-за автобуса выскочил второй водитель и побежал к кассам. Вскоре он вернулся, ведя с собой ещё одного мужика с чемоданом. Так мы, два водителя и два пассажира, и поехали.

Второй водитель и тот мужик ушли спать в хвост, а я уселся на «откидушку» у передней двери и смотрел на дорогу. Подъехали к автостанции Георгиевки, я думал, что сейчас остановимся. Но водитель вдруг махнул рукой, сказал, что впереди нас всё равно идёт джамбульский, и дал дальше по газам. Стрелочка спидометра дошла до своей последней отметки в 125 километров в час и бессильно забилась о штырёк, а где-то подо мной со страшной злобой на советские дороги мотались передние колёса.

Вскоре нам навстречу попалась колонна крепко побитых автобусов из Алма-Аты. Возглавлял её «ЛиАЗ-677» без левого лобового стекла и левой фары, вместо которой была вмятина. Половины стёкол в салоне не было, зато спереди вверху на ветру болталась табличка 72-го маршрута. Водитель сидел, укутанный, как кочан капусты, и в тёмных очках! Ночью!!! Я спросил у своего водилы, что это такое. «На капремонт в Чимкент гонят своим ходом!»

Повалил снег, дорога пошла вверх, скорость сбавили. Через несколько минут шеф резко вильнул вправо: на самом полном ходу нас обогнал «ЗиЛ-130» с прицепом и самаркандскими номерами. Он пёр ровно посредине дороги, прицеп мотало и чуть не прилепило об наш левый борт. Командир обложил самаркандца всеми матюками, какие только знал, и поехал ещё медленнее. Прошло минут пятнадцать, и на очередном крутом повороте мы вдруг увидели тот самый «ЗиЛ», с размаху залетевший на раскисший глиняный откос. Залететь – залетел, а назад съехать уже не мог – прицеп подвернулся, лёг на бок и подпёр «ЗиЛок» сзади. Кругом было рассыпано зерно. Дверца кабины была открыта, но людей рядом не было. Ну, ладно, поехали дальше.

Спустились с перевала. На посту ГАИ у поворота на Отар мой водитель пошёл отмечаться. Молча вернулся и притопил по трассе. Я спросил, что там. На что он рассказал историю, услышанную от ментов. Пожилой узбек на том самом «ЗиЛу» в одиночку вёз семенную кукурузу в Уш-Тобе и на ходу умер от сердечного приступа. Поэтому нас обгонял уже «Летучий Голландец» с трупом за рулём. Впереди нас, оказывается, ещё шёл «КамАЗ», тоже еле успевший увернуться в сторону. «ЗиЛ» въехал на горку у них на глазах, водители остановились, достали из кабины труп и документы на груз, перевезли в своём кузове через перевал, и подарили всё это на память «ГАИ-шникам» прямо перед нашим приездом…

Через несколько километров дорога пошла в объезд ремонтировавшегося участка. Посреди моря раскисшей глины застрял старенький джамбульский «Икарус», шедший нам навстречу. Его водитель валялся на спинке от сиденья под задними колёсами и подсвечивал себе переноской. В окнах виднелись лица сонных пассажиров. Наш водитель притормозил, но тот шофёр увидел нас и махнул рукой, мол, езжайте, сам справлюсь… А ещё минут через 15 начался такой густой туман, что включать дальний свет стало вообще бесполезно. Мы ползли на ощупь по трассе, пока впереди не замаячили четыре красненьких огонёчка – это и был тот самый джамбульский «Икарус», что шёл впереди нас. По этим огонёчкам мы тихонько и въехали в Алма-Ату.

Водители на автовокзал не поехали, потому что приехали раньше времени, и встали за квартал. А я буквально тут же ещё и смог поймать такси…

Несмотря на четвёртый час утра две Мамы Петровны – моя Алла Петровна и кичигинская Ольга Петровна – ждали моего возвращения и писали «пулю» с Малковым. Дядя Вова налил мне стопарик-другой, и я вскоре отправился в кроватку…

28. «Дембельский» альбом

Командировки в один и тот же Экибастуз продолжались. Были они отнюдь не короткими – по 18, а то и по 26 дней и, когда наступали выходные, выяснялось, что делать там абсолютно нечего. Кинотеатрами, кафе и прочими такими же объектами город со 150-тысячным населением был обеспечен только на 15 процентов – об этом однажды даже написали в «Известиях». Природа вокруг представляла собой голую бескрайнюю степь. В общем, скучно…

В трёхстах километрах от Экибастуза, если по прямой, продолжали защищать Родину мои пацаны, дослуживавшие ещё полгода. И я начал ездить на выходные в Нуринск. Выезжал я пятничным вечером на поезде, загодя имел обратный билет на вечер воскресенья и набирал с собой всего того, о чём может мечтать солдат: несколько килограмм карамелек, двадцать-тридцать пачек всяких сигарет и папирос – талоны ещё не начались!!! У знакомых, уже в Экибастузе, я выменял за три баночки майонеза «Провансаль» двухлитровую банку самодельного смородинового варенья. Тут необходимо пояснить: майонеза в этом городе во времена СССР вообще не было, мы привозили его специально из Алма-Аты, банок по десять-пятнадцать, и использовали, как валюту! Я также специально захватил из дому портативный диапроектор и пару сотен своих самых лучших слайдов.