Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары - Михаил Уткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отстояв в очереди, мы взяли себе по компьютерному билетику, но уже на разные поезда. Мой уходил на полчаса раньше. Выйдя на перрон покурить, я увидел, как подходит какой-то пассажирский: всё лобовое стекло электровоза было залеплено снегом и льдом настолько, что стеклоочистители вмёрзли в него намертво, и машинист с помощником рулили, высунувшись в окна!
Ещё через час отправлялся мой поезд. В меру побитый купейный вагон ещё не успели нажарить электроотоплением, и на верхних полках можно было нормально спать. Я упал просто замертво – ведь по алма-атинскому времени было уже 3 часа ночи… А ехать-то было всего пять часов. Я проснулся, успел и умыться, и даже постель собрать – заспанная рожа проводника высунулась только тогда, когда поезд уже стучал колёсами по стрелкам Знаменки.
Из всего поезда я вышел один-единственный. Нашего пятнадцатиминутного опоздания хватило на то, чтобы электричка в Кировоград уже ушла. Следующая была почти через два часа, поэтому я пошёл искать автовокзал. Долго блукать не пришлось – он оказался на одной площади со станцией. Это был маленький металло-стеклянный домик, к одному из боков которого притулился длинный «ЛАЗ» с надписью «Кировоград» на лбу. Я немедленно забрался на самое тёплое заднее сиденье.
Автобус, повихлявшись задом на узеньких скользких улочках Знаменки, выбрался за город, и к этому времени начало светать. Народу сидело полсалона, никто по дороге входить и выходить не стал, и через час мы уже подъехали к тому из кировоградских автовокзалов, который возле аэропорта. По привокзальной площади уже летало несколько тракторов-снегоочистителей, а в воздухе зазвенели двигатели нескольких самолётов. Пурга кончилась…
33. С новым годом!
С Украины я поехал в Москву, и недельку пожил у Гурова. По утрам мы чистили от снега тот самый двор в Хохловском переулке, дворником в котором он стал ради того, чтобы получить служебную комнату. Каждый день, часам к двум дня, Игорёк протаскивал меня мимо свирепой вахтёрши в какой-нибудь из четырёх просмотровых залов внутри ВГИКа на просмотр фильмов.
Надо сказать, что фильмы там крутили отнюдь не какие попало! Лента могла быть и не закуплена для официального показа по СССР, но там она была обязательно, а для студентов висело расписание – какой курс какого факультета какой из этих фильмов обязан посмотреть по учебной программе. По вечерам мы пытались что-нибудь себе готовить – взяли однажды блинной муки, но вместо блинов в конце концов получились только оладьи. В свободное от всего этого время я блукал по московским магазинам…
Новый год Гуров собрался встречать в общаге ВГИКа. А у моей матери был день рождения 1-го января, и мне надо было как-то ещё и домой попасть. Я постоянно бегал в ближайшую кассу Аэрофлота (внутри подземного вестибюля станций метро «Кировская» и «Тургеневская») – узнавать, на какие рейсы и числа есть билеты. Я тогда впервые увидел компьютерные авиабилеты – как легко, просто и быстро оказалось их сдавать и менять!
От такой радости я поменял их раза три – всё выбирал себе билетик как можно ближе к Новому Году. Самый первый и самый классный билет, в Алма-Ату на 29 декабря, выхватил прямо у меня из-под носа пожилой мужик из Представительства КазССР, что находилось рядом. Я взял сначала только на второе января – ближе не было. На следующий день я вместо этого билетика взял себе другой – в Караганду на 31-е в обед. А вечером того же дня мне вдруг чисто случайно подвернулся билетик сразу в Алма-Ату, но на 1-е января 1989 года в 00.55. Неудобный рейс конечно, но я уже решил судьбу дальше не испытывать, и на этом остановиться.
Новогодняя ночь для меня началась ещё днём, когда мы с Гошей приехали в вино-водочный магазинчик к «ГУМу». С пойлом в горбачёвские времена были большие проблемы, и всё, что мы смогли купить, были маленькие пятидесятиграммовые бутылочки с коньяком. Взяли мы этих бутылочек двадцать пять, что ли, штук? Шесть выпили, вернувшись домой, ещё пять я взял с собой, а остальные Гоша повёз на праздник в общагу. Ну а я попёр на домодедовскую электричку.
В вагоне я оказался совершенно один. Посмотрел на часы – 21.00, алма-атинский Новый Год! – и выпил первую из своих бутылочек. Вдруг перед самым отправлением в электричку ввалились три парня и сели на другой ряд сидений. Один из них посмотрел на мои три места багажа:
– Летишь, что ли, куда?
– Домой, в Алма-Ату.
– О-о-о, – сказал один из них, – Классное место, а я служил в Талгаре!
Мужики достали огромную бутылку кристалловской «Столичной» по 1,75 литра, сделанной в виде графина с ручкой. На закусь пошли знаменитые в те времена московские карамельки, политые сверху шоколадом… Бутылочку мы до конца прибрать не успели, орёлики вышли в Расторгуево, пожелав мне в дорогу продолжения банкета. К аэропорту я подкатил во вполне праздничном настроении…
В Домодедово царил обычный в те времена для этого аэропорта гадюшник: рейсов поназадерживали по метеоусловиям столько, что не наступить в этом здании было уже не на кого. В самой Москве весь день была точно такая же погода, как в фильме «Ирония судьбы»: снежная метель носила по пустынным улицам обрывки разноцветных бумажных флажков, а к полуночи улеглось, и стукнул морозец почти в двадцать пять. О том, что творилось над Казахстаном, можно было только догадываться, потому что и прямой 505-й, и экибастузский 513-й, и актюбинский 525-й, и джезказганский 511-й задерживались всерьёз и надолго. Тем удивительнее было, что целиноградский рейс вдруг пошёл по своему расписанию!
Пройдя регистрацию, я сумел пробиться к междугородным телефонам и позвонить в Алма-Ату, чтобы меня встретили. Уже хорошо поддатый Яцевич начал требовать с меня пузырь, но я наорал на него в ответ в том плане, что где он, где я, а где завтра?!?
На досмотр я пошёл, когда по телевизору, подвешенному под потолок зала ожидания, уже начал выступать Горбачёв. Меня пропихнули через все «магниты» со скоростью того же «Ту-154», и досмотр с обеих сторон закрылся – отмечать наступление нового года. Я выкатился на заиндевелую эстакаду.
В самом конце простужено мерцал оранжевый номер «507». Под номером по стенкам эстакады прилепилось человек пятнадцать. И, как только я дополз со своими тремя сумками до них, динамик просипел: «С Новым Годом!» Ну что ж, достал очередную бутылочку коньячка и выпил. Мужика, стоявшего рядом, аж передёрнуло, и он, порывшись в карманах, протянул мне конфетку, такую же карамельку в шоколаде – закусить. В этот момент меня позвали. Обернулся – ещё два мужика стояли с поллитровым пузырём «Столичной» и стаканчиком от термоса: «Нам на двоих много, третьим будешь?»
Буду!
Минут через пятнадцать народ снова пошёл через досмотр. Нас быстро запихнули в самолёт. Внутри него на плафонах, на иллюминаторах, на стенках были налеплены снежинки, вырезанные из салфеток. Стюардессы начали читать в микрофон новогодние стихи, а толпа начала орать: «Шампанского давай!!!» Я, оказывается, попал в самую гущу целиноградской туристической группы, возвращавшейся из курорта в Трускавце. Вот тоже людям досталось – путёвки 31-м числом кончились!
Мужики, угощавшие меня на эстакаде водочкой, были макинскими шоферами-дальнобойщиками из этой же компании. Аэрофлот, понятное дело, на «Шампанское» не раскрутился, и тогда вся эта орава стала доставать – что у кого было. Остаток в три бутылёчка коньяка я отдал какой-то обалденно красивой и настолько же капризной девице с соседнего ряда, которая заявила, что водку не пьёт. Взамен мне наливали «Столичную». Интересно, где они её столько взяли?
Подошёл тягач и попытался откатить наш самолёт от эстакады. Но не тут-то было! Колёса примёрзли!!! «КрАЗ» -тягач мучался-мучался и уехал восвояси. Вскоре на его место приехал огромный монстр, между кабинами которого когда-то возили ракету. Переднее шасси жалобно хрустнуло и мы, наконец, поехали. Принесённый сразу после взлёта обед оказался отличной закусью…
В Целинограде диагонально поперёк полосы мела метель. Как-то всё же сели. Тургруппа скатилась по трапу совершенно никакая. В здании аэропорта в 8 утра 1 января даже работал автомат с газводой! И у меня даже нашлись 3 копейки! Залив на «старые дрожжи» стакан газировки с сиропом, я крайне нетвёрдым шагом подошёл к досмотру. Поднял, как флаг, свой «компьютерный» билет, меня бегом пропустили вперёд, я снова забрался к окошку своего 2-го ряда и уснул…
Тусклое зимнее солнышко пробивалось через несущуюся над лётным полем позёмку, вокруг самолёта бегали какие-то мужики, в полупустом 1-м салоне весь народ спал. Я глянул на часы – прошло полтора часа, а самолёт стоял там же, где и был! Только спустя минут двадцать он наконец-то завёлся и полетел дальше.
Столица Казахстана утонула в свежевыпавшем снегу. Продираясь через сугробы, приплыл 97-й экспресс, я со всеми тремя сумками упал на тёплое заднее сиденье и поехал домой. Там уже было полно гостей, я наехал на всех, почему меня не встретили, а они и говорят – звоним в Аэрофлот, где этот рейс: «Через полчаса узнавайте…», «Через полчаса узнавайте…», «Через полчаса узнавайте…», «А он уже прилетел!»
