Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
299
Friedrichs D. Trusted Criminals. P. 159–162.
300
Rojansky M. Corporate Raiding in Ukraine: Causes, Methods and Consequences // Demokratizatsiya. 2014. Vol. 22. № 3. P. 429.
301
Markus S. Property, Predation, and Protection. P. 27–46.
302
Так, в своем исследовании Маркус утверждает, что эти акторы, в терминологии Олсона, превращаются из «оседлых бандитов» в «кочующих бандитов» [♦ 7.4.7.2]. См.: Markus S. Secure Property as a Bottom-Up Process: Firms, Stakeholders, and Predators in Weak States // SSRN Scholarly Paper. Rochester, NY: Social Science Research Network, 2012. URL: https://papers.ssrn.com/abstract=2143322.
303
Markus S. Property, Predation, and Protection. P. 11.
304
Mizsei K. The New East European Patronal States and the Rule-of-Law.
305
Markus S. Property, Predation, and Protection. P. 62. Для краткости мы приводим не все пункты из этого списка.
306
Markus S. Property, Predation, and Protection. P. 57.
307
Ibid. P. 11.
308
Sakwa R. Systemic Stalemate: Reiderstvo and the Dual State // The Political Economy of Russia. Lanham: Rowman & Littlefield Publishers, 2012. P. 84.
309
Rojansky M. Corporate Raiding in Ukraine. P. 427.
310
Viktorov I. Russia’ s Network State and Reiderstvo Practices: The Roots to Weak Property Rights Protection after the Post-Communist Transition // Stubborn Structures. P. 445–446.
311
Volkov V. Violent Entrepreneurs. P. 181–191.
312
Frye T. Property Rights and Property Wrongs. P. 77.
313
Rojansky M. Corporate Raiding in Ukraine.
314
Konończuk W. Oligarchs after the Maidan: The Old System in a «new» Ukraine // Policy Paper. OSW Commentary. 2015. № 162. P. 1–8.
315
Мадьяр Б. Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. С. 218–238.
316
Необходимо отметить, что рейдерство – это подтип посткоммунистической национализации и обозначает акты, объектами которых являются компании (экономические единицы).
317
Мы конструируем этот термин по аналогии с «холодной коллективизацией». В Польше во время коммунистической национализации в сфере сельского хозяйства руководство страны не обладало достаточной властью, чтобы осуществить коллективизацию крестьянских земель, поэтому они национализировали рынок: государство предотвратило концентрацию земельных владений, и поэтому структура собственности частных хозяйств практически не менялась в период с 1945 по 1970 год; до 1972 года сохранялась система обязательных поставок государству; широко использовались государственные цены; в руках государства находилась торговля сельскохозяйственными орудиями и семенами и т. д. Следовательно, хотя коллективизация земель как таковая не проводилась, совокупность этих практик можно назвать «холодной коллективизацией». См.: Magyar B. Post World War II History of Polish Agriculture: Doctoral dissertation, Eötvös Lóránd University (restricted circulation by Institute of World Economics, Hungarian Academy of Sciences), 1980.
318
Chernykh L. Profit or Politics? Understanding Renationalizations in Russia // Journal of Corporate Finance. 2011. Vol. 17. №. 5. P. 1240.
319
Chernykh L. Profit or Politics?
320
Simonovits A. The Mandatory Private Pension Pillar in Hungary: An Obituary // International Social Security Review. 2011. Vol. 64. № 3. P. 81–98.
321
См, например: Várhegyi É. The Banks of the Mafia State // Twenty-Five Sides of a Post-Communist Mafia State. P. 295–309.
322
Chernykh L. Profit or Politics? P. 1240.
323
Эти права могут включать в себя централизованное управление системой распределения сырья и логистикой, а также явление, часто называемое чрезмерным регулированием, которое позволяет представителям власти преследовать и шантажировать предпринимателей через применение разнообразных незаконных методов.
324
Мадьяр Б. Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. С. 210–248.
325
Таким образом, Фисун говорит о «бюрократическом неопатримониализме» (в дополнение к «олигархическому» варианту), которому свойственны «государственно-бюрократическая монополия и полупринудительная централизация неопатримониального господства в рамках суперпрезидентского режима» (Fisun O. Neopatrimonialism in Post-Soviet Eurasia. P. 91–92).
326
Schlager E., Ostrom E. Property-Rights Regimes and Natural Resources: A Conceptual Analysis // Land Economics. 1992. Vol. 68. № 3. P. 249–262.
327
В научной литературе можно найти более обширные перечни прав пользования и контроля, чем приведенный здесь. (Классический пример см.: Honoré A. Ownership // Oxford Essays in Jurisprudence. Oxford: Clarendon Press, 1961. P. 107–147.) Причина, по которой мы, несмотря на это, опираемся на работу Шлэгер и Остром, состоит в том, что перечисленных в ней пяти прав достаточно, чтобы описать особенности владения собственностью членами однопирамидальной патрональной сети. Это также означает, что если того требует описание конкретного случая, можно использовать и более обширный список.
328
Ср.: Markus S. The Atlas That Has Not Shrugged.
329
Billionaires in Moscow Try Building Dynasties for Post-Putin Era // The Moscow Times. 29.01.2019. URL: https://www.themoscowtimes.com/2019/01/29/billionaires-in-moscow-try-building-dynasties-for-post-putin-era-a64319.
330
Oroszi B. Fidesz-közeli oligarchákhoz került a Vajna-örökség legjava [Oligarchs near Fidesz get the best of the Vajna heirloom] // HVG.hu. 14.05.2020. URL: https://hvg.hu/gazdasag/20200514_andy_vajna_vagyon_oligarcha_vida_meszaros.
331
Ryabov A. The Institution of Power&Ownership in the Former U. S. S. R. Рябов дает более широкое определение власти-собственности, под которое подпадают всевозможные формы слияний и смешений экономической и политической сфер, включая феодализм и коммунистические диктатуры. При таком понимании государственная собственность является формальным и безличным типом власти-собственности, тогда как то, что мы обозначаем этим термином, является ее неформальным и личным типом. Однако, хотя этимологически такое расширение оправдано (так как в каждом случае «власть» действительно связана с «собственностью»), для нашего исследования мы сужаем это определение до
