Мертвые львы - Мик Геррон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Давайте я займусь, — снова сказал Ривер.
— Ох, бога ради, это МИ-пять, а не детский сад. Главный здесь не тот, кто первым рот раскрыл. Кому чем заняться, решаю только я, — заявил Лэм и пересчитал сотрудников справа налево: — Раз, два, три, четыре… — Палец, упершийся в Ривера, Лэм перевел на Ширли и повторил: — Четыре. Тебе водить.
— Так ведь я — четыре! — возразил Ривер.
— А я не принимаю решения в песочнице. Или ты забыл? — Он нажал кнопку, извлек из компьютера диск и небрежно метнул его Ширли.
Диск вылетел за дверь.
— Ой, какой я неловкий. Подбери, пересмотри еще раз и отправляйся на поиски мистера Эл.
— Прямо сейчас?
— Нет, когда тебе вздумается. Конечно, прямо сейчас. — Он оглядел кабинет. — И остальным, по-моему, тоже есть чем заняться.
Кэтрин, изогнув бровь, посмотрела на Ривера и вышла. Следом за ней на выход потянулись и остальные, кроме Хо и Ривера.
— Я так и знал, что Картрайту захочется продолжить дискуссию, — сказал Лэм Хо. — Вот только не пойму, почему ты-то до сих пор здесь.
— Это мой кабинет, — напомнил Хо.
Лэм молчал.
Хо вздохнул и вышел.
— Ты ведь нарочно все это делаешь?
— Что?
— Да всю эту фигню: мол, завари мне чаю, принеси мне обед. Ты нас подначиваешь. Мы же тебе нужны. Ну, чтобы самому ноги не бить.
— Кстати, о ногах… — Джексон Лэм приподнял свои горизонтально и пернул. — И это я нарочно делаю. — Он опустил ноги. — С тем же эффектом.
Кто бы там что ни думал о поведении Лэма, в достоверности его пердежа сомнений ни у кого не возникало.
— Итак, — сказал он, ничуть не потревоженный своим токсичным даром, — если бы не Стэндиш, мы бы не ходили вокруг да около. Мы хотим быть в теме. Боже мой! Ну, в ее возрасте на месячные это не спишешь. Хотя, вполне возможно, она себя так проспиртовала, что могла и законсервироваться. Вот как ты считаешь?
— Я считаю очень странным, что ты так уверен в убийстве Боу, хотя патологоанатомическая экспертиза говорит, что у него отказало сердце.
— Это не ответ на мой вопрос, но так и быть, на этот раз прощаю. А вот еще один. — Лэм закинул правую ногу на левую. — Если хочешь кого-нибудь отравить, но так, чтобы этого никто не обнаружил, то каким ядом лучше воспользоваться?
— Я в ядах не разбираюсь.
— Слава тебе господи! Наконец-то мы выяснили, в чем ты не разбираешься.
Лэму всегда прекрасно удавался один поразительный фокус: он мог извлечь сигарету практически из ниоткуда, вскользь коснувшись ближайшего кармана. В противоположном кармане обнаружилась дешевая зажигалка. Ривер запротестовал бы, но табачный дым значительно улучшал атмосферу, и Лэм наверняка об этом знал.
— Между прочим, Лонгридж до сих пор не принес мне обед. Надеюсь, этот несчастный ушлепок не забыл о моем поручении.
— А, ты все-таки помнишь, как его зовут, — сказал Ривер и сразу же об этом пожалел.
— Черт возьми, Картрайт, — вздохнул Лэм. — Вот кому из нас теперь должно быть стыдно, а? — Он глубоко затянулся сигаретой, и оранжево тлеющий столбик пепла вырос на целый сантиметр. — Завтра я задержусь. У меня дела. Ну, ты понимаешь. — За облачком табачного дыма его глаза превратились в щелки. — И поосторожнее спускайся по лестнице. Шею не сломай.
— Не спускайся, а поднимайся, — напомнил ему Ривер. — Мы же в кабинете Хо.
— Картрайт?
Ривер замер в дверях.
— Ты не хочешь узнать, как умер Дикки Боу?
— А что, ты мне скажешь?
— Если поразмыслить, то причина его смерти вполне очевидна, — сказал Лэм. — Убийца использовал яд, не оставляющий следов.
4
Яд, не оставляющий следов, думал Ривер Картрайт.
Ой, да ради бога!
В метро рядом с ним села хорошенькая брюнетка, при этом ее юбка сдвинулась вверх по бедрам. Почти сразу же они заговорили, вышли на одной и той же станции, помедлили у эскалатора, обменялись телефонами. Ну и покатилось: вино, пицца, постель, отпуск; первая квартира, первая годовщина, первый ребенок. Пятьдесят лет спустя они с благодарностью вспоминали свою жизнь. Потом умерли. Ривер потер глаз кулаком. Сиденье напротив освободилось, туда села женщина, взяла за руку мужчину рядом.
Со станции «Лондон-Бридж» Ривер поехал в Тонбридж, где обитал его дед, будто на территории, аннексированной в ходе битвы, тянувшейся всю жизнь. Там С. Ч. ходил по магазинам, покупал газеты, молоко и прочие продукты, перемигивался с мясником, пекарем и почтмейстершей, и никто из них даже не подозревал, что через его руки прошли сотни жизней, что он принимал решения и отдавал приказы, которые иногда меняли ход событий, а иногда — что гораздо важнее, как сказал бы он сам, — обеспечивали их неизменность. Все кругом считали, что до пенсии он служил кем-то в Министерстве транспорта. Он выслушивал все жалобы на местное автобусное сообщение и добродушно брал вину на себя.
Иногда Ривер задумывался, какие же горы надо было свернуть, чтобы обеспечить неизменность положения дел.
После ужина они с дедом сидели в его домашнем кабинете, потягивая виски. В камине пылал огонь. За долгие годы дедово кресло промялось, и С. Ч. покоился в нем, будто в гамаке; второе кресло постепенно проминалось и под Ривером. Кроме Ривера, в нем больше никто и никогда не сидел.
— Ты что-то замышляешь, — сказал внуку С. Ч.
— Я не только поэтому к тебе приехал.
Это заявление было проигнорировано как несущественное.
— Дело в Лэме.
— Джексон Лэм. А что с ним?
— По-моему, он сошел с ума.
Ривер заметил, что С. Ч. это понравилось, как, впрочем, и все, что давало возможность нырнуть в глубины психологии. Особенно ему нравилось, когда Ривер подавал крученый мяч.
— К такому выводу ты пришел на основании глубоких медицинских познаний.
— У него паранойя разыгралась.
— На одной паранойе он бы долго не протянул. По-твоему, он себя превзошел. И в чем именно проявляется эта паранойя?
— Он решил, что в стране оперирует группа ликвидаторов из КГБ.
— Для начала, КГБ больше не существует, — сказал С. Ч. — Холодная война закончилась. Мы победили, если ты следишь за новостями.
— Да, я знаю. Я погуглил.
— Но с другой стороны, их нынешний президент когда-то возглавлял КГБ. Между прочим, сейчас эта организация называется ФСБ, и хоть они и сменили вывеску, суть осталась той же. А что касается ядов, которые не оставляют следов, именно ими и
