Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча - Сесил Скотт Форестер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А это Монтего-бей, – сказал Спендлав, указывая рукой.
Хорнблауэр был здесь на «Клоринде» в прошлом году – уединенная бухта обеспечивала надежную якорную стоянку и приют для нескольких рыбачьих суденышек. Он с вожделением смотрел на далекое синее море, пытаясь измыслить путь к бегству или способ заключить неунизительное соглашение с пиратами. Однако после бессонной ночи мозги ворочались плохо, а после еды и вовсе отупели. Хорнблауэр поймал себя на том, что клюет носом, и резко выпрямился. Теперь, на пятом десятке, он уже не мог безнаказанно бодрствовать целую ночь, особенно если его при этом заставили ехать на муле, плыть и карабкаться по веревочной лестнице.
– Думаю, вы могли бы поспать, милорд, – сказал Спендлав, видимо все это время за ним наблюдавший.
– Наверное, да.
Хорнблауэр лег на камень. Ему было жестко и неудобно.
– Попробуйте так, милорд.
Спендлав мягко взял Хорнблауэра за плечи и уложил головой себе на колени. Шелестел бриз, водопад, журча, сбегал по стене и разбивался о камни. Громкие голоса пиратов и женщин слились в монотонный бубнеж. Потом Хорнблауэр уснул.
Разбудил его Спендлав, тронув за плечо:
– Милорд, милорд.
Хорнблауэр поднял голову и некоторое время не мог понять, где он, как сюда попал и почему лежит у Спендлава на коленях. Перед ним стояли Джонсон и двое пиратов, из-за их спин выглядывала женщина, – судя по виду, окончательное решение приняла именно она.
– К губернатору поедешь ты, лорд, – сказал Джонсон.
Хорнблауэр заморгал; хотя солнце было уже по другую сторону горы, небо сияло все так же ярко.
– Ты, – повторил Джонсон. – Ты едешь. Он остается у нас.
Джонсон ткнул пальцем в Спендлава.
– Что ты хочешь сказать? – спросил Хорнблауэр.
– Ты едешь к губернатору за нашим помилованием. Ты просишь, он дает. Он будет здесь. Мы можем отрезать ему нос, выколоть глаза.
– Господи Боже Всемогущий! – выговорил Хорнблауэр.
Джонсон и его люди – может быть, эта самая женщина – обнаружили, как ни странно, глубокое знание человеческой натуры. У них есть понятие о чести, о джентльменских обязательствах. Они почувствовали, что Хорнблауэра и Спендлава связывает дружба, – может быть, на эту мысль их навело то, что старший спал головой у младшего на коленях. Они поняли, что Хорнблауэр не бросит Спендлава, что сделает все возможное для его освобождения. Вплоть до того – воображение Хорнблауэра мощной волной перехлестнуло через барьер полусна, из которого он еще не до конца вышел, – вплоть до того, чтобы в случае губернаторского отказа вернуться и разделить со Спендлавом плен.
– Мы отправляем тебя, лорд, – повторил Джонсон.
Женщина у него за плечом что-то добавила резким голосом.
– Поедешь сейчас, – сказал Джонсон. – Вставай.
Хорнблауэр медленно встал; он бы в любом случае двигался медленно, чтобы сохранить остатки достоинства, но быстрее подняться себя бы не заставил, даже если бы хотел. Суставы задубели – он почти слышал, как они хрустят. Все мышцы болели.
– Эти люди тебя отвезут, – сказал Джонсон.
Спендлав тоже встал.
– Как вы, милорд? – спросил он.
– Ничего, только спину ломит, – ответил Хорнблауэр. – Но что будет с вами?
– Со мной все хорошо. Не беспокойтесь обо мне, милорд.
Спендлав смотрел ему прямо в глаза, словно пытался внушить некую мысль.
– Не думайте обо мне, милорд.
Он пытался сказать своему адмиралу, что о нем можно забыть, не принимать никаких мер к его освобождению, что он стерпит любые пытки, лишь бы сам адмирал выбрался благополучно.
– Я буду думать о вас каждую минуту, – произнес Хорнблауэр, глядя на него так же пристально.
– Живее, – сказал Джонсон.
Веревочная лестница по-прежнему болталась у края карниза. Трудно было при такой ломоте во всем теле спустить ноги с уступа и нащупать подошвами скользкую бамбуковую перекладину. Лестница закачалась, словно живое существо, желающее сбросить обузу. Хорнблауэр повис, судорожно вцепившись руками в веревку, спиной вниз. Вопреки всем инстинктам он заставил себя отыскать ногой следующую перекладину, перехватить руки и продолжить спуск. Только он привык к качаниям лестницы, как его тряхнуло сильнее: первый из сопровождающих встал на верхнюю перекладину. Пришлось вцепиться покрепче и выждать, пока движения лестницы вновь войдут в ритм. Но вот наконец его ноги коснулись земли. Почти сразу рядом оказались двое пиратов.
– До свидания, милорд! Удачи вам!
Это кричал Спендлав. Хорнблауэр, стоя у кромки воды, вынужден был сильно запрокинуть голову, чтобы увидеть Спендлава, машущего ему рукой из-за парапета шестьюдесятью футами выше. Хорнблауэр помахал в ответ. Пираты подвели мулов к воде.
Вновь предстояло плыть через реку. Она была не более тридцати футов в ширину; прошлой ночью он бы легко переплыл ее сам, если бы понимал, где берег. Сейчас он плюхнулся в воду как был, в одежде и башмаках, на мгновение вспомнив про безнадежно испорченный фрак, перевернулся на спину и заработал ногами. Однако мокрая одежда тянула вниз, и Хорнблауэр на мгновение запаниковал, прежде чем добрался до берега. Он выкарабкался на сушу; сил двигаться дальше не было, хотя мулы, плеща и фыркая, выбирались из воды совсем рядом с ним. Спендлав сверху еще раз помахал рукой.
Теперь надо было вновь садиться на мула. Намокшая одежда давила на плечи, как свинец. Хорнблауэр кое-как взобрался на скользкое от купания животное, уселся верхом, и тут же вчерашние мозоли напомнили о себе. Он стиснул зубы.
