Том 5. Стихотворения, проза - Константин Бальмонт

Вне знания

Что знаем мы о мыслях муравья,И разве говорили мы с пчелою?Отсюда мы уразумеем Трою,Но слепы в Одиссее Бытия.

Издревле человеческое яПризнало месяц, солнце, гром с грозою,Моря и небо с дружной бирюзою,Но, слушая, не слышит речь ручья.

Паук плетет искусней паутину,Чем мы шелки. И носит щит с крестом.Но чем, зачем, куда и как ведом

Тот хищный рыцарь? Он творит картину,Как мы творим – безвестным нам путем.Окутан тайной прочною наш дом.

И, может быть, что с Богом я ровесник,И, может быть, что Им я сотворен.Но что мне в том? Цветок мой – смертный лен.И каждый миг – мне неизвестный вестник.

Лишь в производном помысл мой – кудесник,Хоть Божеством мой разум обрамлен.В мирском пиру, среди живых племен,Кто б ни был я, я – недовольный местник.

Нет, вольный ветер нам не побратим.Мы на путях земного рассужденьяПо грани ощущения скользим.

Проходит час, мы изменились с ним.Горим в кострах безбрежного хотенья,Но наш огонь всегда уходит в дым.

Я не люблю унынья и сомненья,Себя да будет каждый – властелин.Волшебен зной. Волшебны звоны льдин.Волшебно все в играньях измененья.

Зачем решать я буду уравненье,Где слишком много тайных величин?Тут поступить – достойный путь один:Пустить стрелу и сердце бросить в пенье.

Моя стрела оперена мечтой,Я для себя достану ей Жар-птицу.Я написал блестящую страницу.

Я создал слово сказки молодой.Дети, душа, с доверьем за звездой,Лети, орел, и догони орлицу.

Рагль

Где вровень с желтым небо густо-сине,Там, где в песках такая жуть и тишь,Что, к ним придя, мгновенно замолчишь,Есть ведьма Рагль, волшебница пустыни.

Наш длинный караван идет к святыне.Но вдруг – двойное зренье. Видишь – мышь.Одна, другая, пятая. Глядишь,Их сонмы. Каждый лик – лишь в половине.

Бегут десятки тысяч – лишь перёд.И половинки задние, песками,Спешат, порочат желтый путь хвостами.

Алла! Алла! Наш путь к тебе идет!Пусть ведьма Рагль обманам кончит счет.Дай нам дойти, не завлекаясь снами!

Я знаю, что песок передо мной,Я доверяюсь зрению верблюда.Но предо мною ведьмовское чудо,Колодец, ров с играющей волной.

Он страшен мне бездонной глубиной,Туда войду, а выйду ли оттуда?Верблюд идет. Я буду ждать, покудаОн крепость мне горбатою спиной.

Верблюд прошел. Но влага – предо мною.И хочется лицом прильнуть к волне.Плескаться в той студеной глубине.

Конец там будет жажде, отдых зною.Алла! Алла! Себя ли я укроюПеред Тобой? Будь милостив ко мне!

Как бархат, ночь. Как райский вздох – прохлада.Потоки звезд. Вольнее караван.Ужь скоро будет отдых верным дан.Читай молитвы. Только это надо.

Всевышний с нами. С ним избегнем ада.Нет в мире книг. Лишь есть один Коран,Росою звезд вовеки осиян.Чу! Где-то розы возле водоспада.

Поет, журчит и пенится родник.Недуг окончен зрения двойного.Молись, чтоб он к тебе не вкрался снова.

Алла акбар! Лишь Бог один великСквозь мглу пустынь ведет Он в радость крова.Алла! Алла! Я вечный Твой должник!

Решенье

Решеньем Полубога Злополучий,Два мертвых Солнца в ужасах пространств,Закон нарушив долгих постоянств,Соотношений грозных бег тягучий, –

Столкнулись, и толчок такой был жгучий,Что Духи Взрыва в пире буйных пьянствСоткали новоявленных убранствОплот, простертый огненною тучей.

Два Солнца, встретясь в вихре жарких струй,В пространствах разошлись невозвратимо,Оставив шар из пламени и дыма.

Вот почему нам страшен поцелуй,Бег семенной и танец волоконца:Здесь летопись возникновенья Солнца.

Бывает встреча мертвых кораблей,Там далеко, среди морей полярных.Межь льдов они затерты светозарных,Поток пришел, толкнул богатырей.

Они плывут навстречу. Все скорей.И силою касаний их ударныхРазорван лик сокрытостей кошмарных,И тонут тайны в бешенстве зыбей.

Так наше Солнце, ставшее светиломДля всех содружно-огненных планет,Прияло Смерть, в себя приявши Свет.

И мы пойдем до грани по могилам,Припоминая по ночам себя,Когда звезда сорвется, свет дробя.

Два мертвых Солнца третье породили,На миг ожив горением в толчке,И врозь поплыли в Мировой Реке,Светило-призрак грезя о Светиле.

Миг встречи их остался в нашей были,Он явственен в глубоком роднике,Велит душе знать боль и быть в тоске,Но чуять в пытке вещий шорох крылий.

О камень, камень – пламень. Жизнь горит.До сердца сердце – боль и счастье встречи,Любимая! Два Солнца – нам предтечи.

И каждый павший ниц метеоритЕсть звук из мирозданной долгой речи,Которая нам быть и жить велит.

Кони

Когда еще не ведали оков,И не было живым – хлыста с уздою,Звезда перекликалась со звездою,Задолго до молчания веков.

В пространствах нескончаемых луговКормились в числах, кони, с красотоюГорячей. Словно тучи над водою,Рождали гул копыта без подков.

Охотились за теми косякамиСтрелки кремневых стрел. Здесь каждый юн.Застрелен, пожран тысячный табун.

Но тот да будет вечно славим нами,Кем огненная схвачена волна,Кто в первый раз вскочил на скакуна.

Коварный ли то был полуребенок,Которому удел был гордый данЗабросить петлей меткою аркан,В которой, взвыв, забился жеребенок?

Был юный голос зверя остр и звонок,Был юный зверь от изумленья пьян.А юноша прямил свой сильный стан,Начав тысячелетья диких гонок.

А может быть, то был уж зрелый муж,Который притаился над откосом,От конских глаз укрыт седым утесом.

Вдруг на коня он соскользнул как уж.И был как дух. Летел, схватясь за гриву,Стремя коня к истоме, по обрыву.

Их было десять тысяч жеребцов,Тринадцать тысяч кобылиц красивых.В разметанных и своевольных гривахСвистели ветр степей и ветр лугов.

Цвет вороной у жарких был самцов.У самок красный. С клекотом, на срывахОрлы садились. О разливных нивахЕще не встала мысль в ночах умов.

В ночах де? Только в зорях сердца рдяныхВсе были существа. Но вот векаСомкнулись. Из другого косяка

Явился белый конь в тех страстных странах.И вмиг, его завидя, вся ордаЗаржала гулом, как в разлив вода.

Пред ликами, что сгрудились в аравах,Пред красно-вороной рекой коней,Где в числах ночь, и в числах жар огней,

В веках начальных, временах не ржавых, –В гореньи крови, в пламенных забавах.Где жеребец, с кобылою своейЛюбясь, порой хребет ломал у ней,В невозвратимых полновластных славах, –

В веселии играющих погонь,С косящимися черными очами,С дрожащими и дымными ноздрями, –

Откуда встал тот страшный белый конь?И в чем был страх? Принес ли весть он злую?Но кони все бежали врассыпную.

Как веет ветер в звонах ковыля,Как небо высоко над ширью степи.Но древний сон замкнут в безгласном склепе.Забыла пламя марева Земля.

Как шепчет ветер, пылью шевеля.Но порваны златые звенья цепи,Дух полюбил быть в запертом вертепе,Межи углами врезались в поля.

В тот страстный край, где черный цвет и красный,Приявши белый, стихли в пестроте,Пути заглохли. Лики все не те.

Лишь в час войны, лишь в бое, в час опасный,На миг в возврате к прежней красоте,Есть в ржаньи звук, с огнем времен согласный.

Он и она