Сумма наших жизней - Софи Астраби

Аделаида долгое время была тем, чего от нее ожидали окружающие: женой своего мужа, дочерью своих родителей, матерью двух сыновей, сотрудницей компании… Она долго принадлежала другим. Вовремя сдавала рабочие документы. Не просила повысить зарплату. Никогда не лезла без очереди. Исправно оплачивала парковку. Не опаздывала на встречи. Ходила в кино на новый фильм, о котором все говорили, и сама в свою очередь говорила о нем чужими словами, выражавшими чужое мнение.

Если уж на то пошло, на самом деле у нее не было собственного мнения. Порой она говорила противоположное тому, что думала: так казалось проще. Случалось, муж обрывал ее на полуслове за ужином в компании, и ее фраза повисала в воздухе. У Аделаиды была бесконечная коллекция незавершенных фраз, но, похоже, никого не интересовало их окончание. Даже ее саму.

С самого детства жизнь отвела ей определенное место в обществе, и она с изумлением наблюдала, как четко вписывается в эту подогнанную по мерке форму. Она полностью воспроизводила роль своей матери: делала покупки, убирала, готовила, составляла список покупок во время уборки и планировала отпуск во время похода по магазинам. И все это, конечно, помимо работы. Муж был неплохим человеком, но ему и в голову не приходило ломать жизненный уклад, который его вполне устраивал. Аделаида ставила блюдо на стол, обслуживала всех, и никто не удосуживался сказать ей «очень вкусно». Если и были комментарии, то обычно они касались не вполне удавшегося блюда. Она часто думала, что к официантам в ресторанах относятся лучше. К тому же им платят.

Но однажды. Ничтожная мелочь. Не капля, переполнившая чашу. Скорее, выскочившая из ванной пробка.

Кто-то придержал для нее дверь.

Она была еще далеко и, чтобы не заставлять себя ждать, ускорила шаг. Даже ринулась вперед, придерживая сумку, чтобы та не соскользнула с плеча. Мужчина смотрел на нее с улыбкой. «Знаете, я вполне могу уделить вам пять секунд своего времени», – сказал он. Одна фраза. Но ей показалось, что незнакомый человек готов предложить ей больше, чем все ее близкие вместе взятые.

Она вернулась домой и села на диван, чтобы уставиться в черный ящик, по которому шел фильм, выбранный мужем. Затем она встала.

* * *

Солнечный луч, вдруг пробившийся сквозь барьер облаков, отражается от алюминиевого стола. Аделаида закрывает глаза и запрокидывает лицо вверх, чтобы впитать всю доступную порцию витамина D. В те редкие дни, когда нет работы, она любит встать пораньше и устроиться на террасе кафе с книгой. Она заказывает черный чай и круассан, с которого снимает слой за слоем – ритуал, уходящий корнями в детство. Если она не читает, то пишет. Зависит от настроения. Она научилась выражать на бумаге свои эмоции, которые так долго держала в себе. Теперь она выплескивает их в блокноте.

В течение тех нескольких украденных часов она старается не думать ни о работе, ни о чем другом. Единственный ее приоритет – она сама.

Иногда около полудня она обедает с каким-нибудь мужчиной. Редко с одним и тем же дважды. Она знакомится на улице, в барах, в музеях, в очередях. Иногда это ее ровесник, иногда вдвое старше или моложе. Для нее это не имеет значения: с тех пор как она открыла глаза, она видит красоту повсюду. Ее могут привлечь очки, ямочка на щеках, жест, голос, фраза. Она с радостью принимает жизнь. Раньше она всегда оставалась незамеченной. Случалось, профессора до самого июня называли ее Аделью, а она не решалась их поправить. Теперь ее замечают.

Аделаида помнит, как впервые мужчина, не муж, положил руку ей на колено. Его пальцы скользнули вдоль бедра, и она почувствовала, как у нее внутри все сжалось от давно забытого восторга. Она занималась любовью молча, ошеломленная чувством, которое не могла контролировать. Ее глубоко тронула пылкость, с которой этот незнакомец старался довести ее до экстаза.

В дни, когда она не работает, Аделаида покупает лотерейный билет. Это единственное, что осталось у нее от прежней жизни, клочок бумаги, который она получает взамен блестящей монетки. Два евро за несколько часов мечты и надежды. На один день она может стать богатой, и эта возможность ее радует. Она уже не так сильно, как раньше, хочет выиграть, но все равно соблюдает ритуал. Это способ напомнить себе, что та жизнь действительно существовала и не так уж давно. Когда-то в той, прежней жизни, коллега по работе произнесла фразу, которую она помнит до сих пор: «Все, кто выиграл, по крайней мере, участвовали в игре».

С тех пор как она осталась одна, Аделаида играет намного больше.

Когда она ушла от мужа, отношения с сыновьями сильно ухудшились. Сначала они почти год с ней не разговаривали. Двое ее сыновей, близнецы, которые чуть не убили ее при рождении, продолжали убивать ее, став взрослыми. Потом были похороны бабушки, матери Аделаиды, и потихоньку отношения восстановились. Смерть сближает живых. Но что-то сломалось необратимо. Ей потребовалось время, чтобы признать, что даже мать семейства может произнести слова: «Семью не выбирают».

Аделаида наблюдает, как Камилла старательно выводит на большой грифельной доске часы работы магазина.

35

Камилла

В полумраке своей квартиры Камилла забивается в уголок дивана. Это огромный диван, слишком большой для гостиной, но именно по этой причине она его и выбрала. Этот диван заменил ей объятия, которых больше нет в ее жизни. Она чувствует себя такой маленькой, когда прячется в нем. Она запросто могла бы зарыться в одну из складок и затеряться среди монет, игральных карт и крошек. Этот диван – тепло семьи, в которой она уже не осмелится искать убежища.

Камилла налила себе бокал вина, и, как обычно, это действие доставило ей огромное удовольствие. Она всегда считала, что бокал вина в одиночестве – это высшее самоутверждение, крайняя независимость и абсолютная женственность. Она несколько секунд удерживает во рту первый глоток, перекатывает его, словно желая окрасить каждую частицу нёба в бордовый цвет. Это «Домэн де ла Солитюд» – «Обитель одиночества» – 2015 года, и Камилла выбрала его не только из-за названия, но и из-за цены, которая обещала минуты изысканного эгоизма. Она любит проводить субботние вечера в одиночестве. Ей кажется, в этом есть некое нарушение общепринятых норм, как лечь спать в полдвенадцатого тридцать первого декабря или уйти с письменного экзамена через час после начала.

Каролина и Жюльен в квартире напротив суетятся на кухне. Стол накрыт, над тарелками возвышаются пять бокалов. С тех пор как они въехали, они устраивали ужины два, может быть, три раза, но Камилла