Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча - Сесил Скотт Форестер

– Рамсботтом!

– Он самый, но немного иной, – с хриплым смехом ответил Рамсботтом.

– Вы ранены? – спросил Хорнблауэр и только в это мгновение заметил, что левая рука у молодого человека замотана грязными тряпками. До сих пор Хорнблауэр так пристально всматривался в его лицо, что не увидел повязки.

– Я принес свою жертву на алтарь свободы, – проговорил Рамсботтом с тем же смехом – не то истерическим, не то лихорадочным.

– Что случилось?

– Моя левая рука осталась на поле Карабобо, – хохотнул Рамсботтом. – Сомневаюсь, что ее похоронили по-христиански.

– Господи!

– Видели мои пушки? Мои красавицы-пушки? Они вышвырнули донов из Карабобо.

– Но вы… Какое было лечение?

– Ампутация в полевом госпитале и прижигание кипящей смолой. Вас когда-нибудь прижигали кипящей смолой, милорд?

– Мой фрегат на рейде. Там есть врач…

– Нет… о нет. Я должен ехать с моими пушками. Я должен очистить Либерадору дорогу на Каракас.

Тот же смех. Нет, Рамсботтом не бредил, совсем наоборот. Он всеми силами удерживал ясность ума, чтобы не поддаться лихорадочному помрачению и сказать все, что хотел сказать. И смеялся не потому, что иначе разрыдается, а чтобы не заговорить пафосно.

– Вам нельзя…

– Сэр! Сэр! Милорд!

Хорнблауэр повернулся кругом. Мичман с фрегата, чуть не приплясывая от волнения, отдал ему честь.

– Что такое?

– Сообщение от капитана, милорд. Приближаются два корабля. Испанский фрегат и, похоже, голландский, милорд. Идут прямо на нас.

Хуже не придумаешь. Он должен поднять свой флаг на «Клоринде», чтобы встретить незнакомцев, но как же не вовремя подоспело это известие! Хорнблауэр повернулся к Рамсботтому, затем снова к мичману. Обычная быстрота мыслей ему изменила.

– Очень хорошо, – резко ответил он наконец. – Сообщите капитану, что я прибуду немедленно.

– Есть, милорд.

Он вновь посмотрел на Рамсботтома:

– Я должен идти. Мне надо…

– Милорд, – начал Рамсботтом. Прежняя лихорадочная живость его оставила. Он откинулся на подушки и минуты две собирался с силами, прежде чем проговорил заплетающимся языком: – Вы захватили «Невесту»?

– Да.

С этим надо покончить; ему нужно на корабль.

– Моя несравненная «Невеста». Милорд, в лазарете есть еще бочонок икры. Прошу вас, угощайтесь, милорд.

Снова лающий смех. Все так же смеясь, Рамсботтом закрыл глаза и уже не слышал торопливых слов прощания. Хорнблауэру казалось, что этот смех несется ему вслед, пока он шагал к пирсу и садился в шлюпку.

– Отваливай! Шире грести!

Вот и «Клоринда» на якоре, рядом с нею «Абидосская невеста». А вот и марсели двух приближающихся фрегатов. Хорнблауэр взобрался на борт и торопливо отсалютовал встречающим. Он на ходу оценивал тактическую ситуацию, изгиб берега, положение «Абидосской невесты», скорость фрегатов.

– Поднять мой флаг, – коротко приказал он и, опомнившись, продолжил с обычной тщательной вежливостью: – Сэр Томас, я будут признателен, если вы возьмете якорный канат на шпринги, по одному из кормовых портов с обеих сторон.

– Шпринги, милорд? Есть, милорд.

Если через кормовые порты пропустить тросы, закрепленные на якорном канате, то можно, выбирая шпилем один или другой, развернуть корабль и дать бортовой залп в любом желаемом направлении. Этот маневр в числе многих Хорнблауэр отработал с командой на учениях. От матросов требовалась тяжелая, слаженная работа. Прозвучали команды; унтер- и уорент-офицеры во главе своих отрядов вытащили тросы из ящиков и потянули их на корму.

– Сэр Томас, будьте добры, прикажите бригу подойти ближе к нам.

– Есть, милорд.

Теперь стало ясно, что время в запасе есть. В подзорную трубу он видел, как оба фрегата – они уже целиком показались над горизонтом – убавили паруса, и тут же их грот-марсели расширились. Корабли поворачивали. Они легли в дрейф. От голландского фрегата отвалила шлюпка и направилась к испанскому. Очевидно, капитаны решили посовещаться. Из-за разницы языков они не могли условиться о совместных действиях флажками или даже разговором через рупоры.

– На испанце коммодорский брейд-вымпел, сэр Томас. Вы готовы отсалютовать ему, как только они отсалютуют моему флагу?

– Так точно, милорд.

Совещание заняло вторую половину одной вахты и начало следующей. По оглушительному скрипу и щелканью шпиля Хорнблауэр понял, что команда проверяет шпринги. «Клоринда» немного повернула вправо, затем влево.

– Шпринги проверены и готовы, милорд.

– Спасибо, сэр Томас. А теперь не будете ли вы добры отправить матросов по местам и подготовить корабль к бою?

– К бою? Есть, милорд.

Предосторожность необходимая, но крайне досадная. Она означает, что его постель, книги, личные вещи смахнут в кучу, которую потом придется разбирать несколько дней. С другой стороны, если фрегаты идут сюда с намерением дать бой, а он окажется не готов, его репутация будет погублена безвозвратно. Освобождать пушки от найтовов и подносить картузы уже под огнем – значит заведомо проиграть сражение. Свист дудок, хриплые выкрики унтер-офицеров, топот ног, чеканный шаг морских пехотинцев, выходящих на шканцы, резкая команда офицера, строящего их в шеренгу, – все пробуждало старый полузабытый трепет.

– Корабль к бою готов, милорд.

– Спасибо, сэр Томас. Сохраняйте готовность, будьте добры.

Время оставалось даже на тот случай, если фрегаты атакуют, не вступая в переговоры. Выбирая шпринг, можно будет накрыть первый из кораблей