Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

Как мы уже рассказали, среди прочей подготовительной работы Бахаеддина Шакира были и его безрезультатные подходы к лидерам партии Гнчак летом 1906 г. Его контакты с АРФ представляются более плодотворными. Как пишет Ханиоглу, первоначальные переговоры между двумя партиями проводились в условиях максимальной секретности; о них не было сделано никаких публичных заявлений[227]. Мы знаем только о том, что Ахмед Риза был направлен в Женеву от имени КЕП, чтобы принять участие в дискуссиях с западным бюро АРФ, и что АРФ, со своей стороны, направила Акнуни в Париж для продолжения переговоров в этом городе[228].

Во время своего пребывания в Париже лидер дашнаков провел переговоры со своим бывшим сокурсником по академии Нерсесяна в Тифлисе — гнчаковцем Степанасом Сапах-Гуляном, которые состоялись по просьбе последнего. Дашнаковец рассказал Сапах-Гуляну, что он прибыл для выполнения решения, принятого на венском конгрессе, который проголосовал за организацию второго конгресса оппозиции вместе с младотурками для того, чтобы достичь с ними генерального соглашения. Сапах-Гулян и Акнуни хотели сначала договориться между собой, прежде чем начинать диалог с КЕП[229]. Перед тем, как начать саму дискуссию, Сапах-Гулян спросил своего собеседника, правда ли, как Шакир рассказывал другим гнчаковцем, что АРФ уже наладила отношения с КЕП и начала переговоры по поводу соглашения «о варианте создания централизованного государства при том условии, что армянский вопрос будет оставлен за рамками». Как пишет Сапах-Гулян, Акнуни подтвердил, что это действительно было линией его партии[230]. Анализ подготовительной работы к конгрессу делает это утверждение вероятным.

Частная переписка Шакира говорит о том, что он, со своей стороны, считал, что у армянских комитетов нет иного выбора, кроме как объединиться с КЕП, поскольку армянам угрожало уничтожение как со стороны царского режима, так и со стороны Абдул-Гамида, в то время как политика великих европейских держав не была направлена на интервенцию[231]. Мы можем составить более точное представление о целях КЕПа и стратегии Шакира, если вчитаемся в их переписку. Она показывает, что маневры лидеров КЕПа были проникнуты определенным цинизмом: они приглашали нетурок принимать участие в совместных действиях, которые вращались вокруг османизма, хотя между собой отвергали всякую концепцию единой нации и придерживались четкой политики исключения нетурок из всего процесса[232].

События 1905–1906 гг. на Кавказе — т. е. вспышки насилия между армянами и мусульманами, особенно с туркоговорящим населением Баку, пожалуй, оказали более сильное влияние на младотурок, чем можно было ранее предполагать. Хотя это насилие было следствием, как утверждали армянские комитеты, провокационной политики, проводимой агентами царского режима[233], в туркоговорящих кругах оно воспринималось как турецко-армянский конфликт в борьбе за контроль над Южным Кавказом. Бахаедцин писал в своем ответном письме на письмо, полученное им в марте 1906 г., в котором кавказские татары жаловались ему на «посягательства» со стороны армян, что «инициаторы этой отвратительной резни не вы, а те армянские революционеры, которые получают удовольствие от попрания гуманности»[234]. Однако официальный орган КЕПа занял относительно нейтральную позицию в отношении армяно-татарского конфликта. Но в частных разговорах Шакир предлагал «положить конец армянскому могуществу и влиянию на Кавказе». Он также предлагал своим «мусульманским братьям» распространить «патриотическую идею объединения с турками», одновременно заявляя русским, что они «лояльны российскому правительству» и не развязывают религиозную войну, а только «борются против армян, и то только потому, что те совершают акты агрессии, неповиновения и другие преступления, в связи с чем необходимо защищать от них собственность и честь»[235]. Тем не менее такая протурецкая позиция не мешала КЕП вести переговоры с армянскими комитетами и даже, как мы уже видели, сотрудничать с отдельными независимыми представителями армянских кругов.

До сих пор считалось, что инициатором организации второго конгресса османской оппозиции была АРФ, что, в принципе, соответствует решениям четвертого генерального конгресса этой партии. Однако документы, представленные Ханиоглу, показывают, что в действительности инициатива принадлежала КЕП[236]. В любом случае, обе организации выражали желание сотрудничать. Таким образом, Шакир смог заключить, что Акнуни был «чрезвычайно предрасположен» и проявлял большую гибкость в ходе предварительных обсуждений — до такой степени, что лидеры младотурок настроились подозрительно относительно его мотивов. По просьбе дашнакского лидера принц Сабахеддин и его Лига личной инициативы и децентрализации вошли в состав смешанной комиссии по подготовке конгресса. В эту комиссию также вошли члены центрального комитета КЕП Ахмед Риза и Сами Пашазаде Сезай-бей, а также д-р Нихад Решад и Ахмед Фазли из Лиги и Акнуни, как официальный представитель АРФ. Шакир не был членом этой комиссии, но архивные материалы показывают, что именно он был подлинным инициатором конгресса[237].

Интересно отметить, что документ из двенадцати пунктов, подготовленный смешанной комиссией, открывается с постулирования принципа территориальной целостности Османской империи и нерушимости порядка наследования престола, а завершается упоминанием о «легальных и революционных» средствах, которые должны быть мобилизованы для свержения гамидовского режима и восстановления конституции. В нем также отвергается любая иностранная интервенция и «терроризм», хотя и допускается возможность насильственных действий в некоторых обстоятельствах, которые требуют дальнейшего уточнения. Заключительное положение предусматривало, что «армяне не должны принимать участия в восстании в Эрзуруме, если только мы [т. е. КЕП] не утвердим это участие»[238].

Три «главных приглашающих стороны» — КЕП, АРФ и Лига принца Сабахеддина — пригласили комитеты СДПГ и Вераказмяла принять участие в конгрессе, но отказались и те и другие. Парижская Эллинская лига также получила приглашение, но поскольку указанные лиги обладали относительно малым влиянием, дебаты превратились, по существу, в обмен мнениями между КЕП и АРФ. Камнем преткновения стал выбор названия того общенационального представительного органа, который, по идее, должен был управлять новой страной. Младотурки категорически отвергли формулу «конституционной ассамблеи», предложенную Дашнакцутюном. После обмена мнениями между западным бюро АРФ, с одной стороны, и комитетом в Салониках, с другой, было достигнуто согласие относительно термина «национальный парламент»[239].

Кроме этих принципиальных вопросов, которые ясно показывали цели двух партий, горячие дебаты возникли вокруг решения использовать «легальные и революционные» средства для свержения существующего правительства. Легко представить себе то чувство неловкости, которое возникало у лидеров КЕП от революционной практики АРФ; и мы можем предположить, что в переговорах с армянской партией они стремились взять эту практику под свой контроль. Среди средств, предложенных армянскими революционерами, были акты гражданского неповиновения, скрытое сопротивление, организация вооруженных формирований, общее восстание, всеобщая забастовка с участием правительственных чиновников и полиции и, наконец, террористические акты, направленные против отдельных лиц и учреждений. Эта обширная программа, разработанная боевиками, которые уже доказали на деле, что могут