Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один из лучших специалистов по Балканам того времени, журналист Арам Андонян указывает, что «младотурки очень умело воспользовались энтузиазмом [порожденным революцией], чтобы вежливо отправить европейских чиновников, которые только что поселились в Македонии, домой»[254]. Революция младотурок, которая должна была устранить дефицит демократии и обеспечить безопасность всех субъектов империи, принесла еще один результат: она прекратила всю вооруженную деятельность со стороны албанцев, македонцев и армян, ибо все они поддержали новый режим. Однако, как отмечает Андонян, «успешно приостановив запланированные реформы в Македонии, режим младотурок проложил дорогу тем событиям, которые, в конечном итоге, привели к балканской войне». Другими словами, отказавшись прислушаться к тем, кто собирался проводить реформы для того, чтобы смягчить сепаратистские тенденции, турки просто отсрочили день расплаты. Австро-Венгрия компенсировала себе успех младотурок, аннексировав Боснию и Герцеговину, в то время как Россия воспользовалась поводом вторгнуться на Балканы, хорошо зная, что новая власть не будет там проводить реформы, вызывая, тем самым, новые восстания, вызванные политической непримиримостью местного населения[255].
Как бы то ни было, КЕП сразу понял, что именно начиная с Балкан, где комитет нашел такую благодатную почву, у него наибольшие шансы на успех в свержении режима и приход к власти. Его нацеленность на этот регион, особенно на Македонию, сделало необходимым сближение с местными комитетами, начиная с Внутренней македонской революционной организации (ВМРО). Революция пойдет из Европы, а не из Анатолии. В этом плане союз с АРФ потерял часть своей актуальности и даже необходимости[256]. Сейчас в нашу задачу не входит анализ тех обстоятельств, которые привели к нейтрализации македонского комитета, но можно отметить, что этому процессу во многом способствовали убийства его лидеров Бориса Сарафова и Ивана Гарванова — боевиков, которые были близки к армянским революционерам. Греки, в свою очередь, оставались пассивными, отказываясь принимать участие в этих операциях.
Тем не менее КЕП нужна была поддержка известных организаций, которые боролись за автономию и которые, конечно, состояли из немусульманских элементов, так что комитету даже пришлось нанимать своих членов или добровольцев непосредственно из их рядов. В то же время он не мог отказаться от принципа исключительно «турецкого» характера своей партии. Как часто бывало в прошлом, албанцы поставляли контингент, способный добиться поставленной цели; их подкрепляли мусульманские новобранцы с Балкан. Несколько обещаний со стороны КЕП удовлетворить требования албанцев, которые вращались вокруг сохранения их идентичности, позволили туркам не только сплотить существенные местные силы, но и ликвидировать тот революционный проект, который теплился там месяцами. Деятельность Ахмеда Ниязи, который сам был албанского происхождения, способствовала набору добровольцев в Резене, Монастире и Охриде. Нет никаких сомнений, что албанские влиятельные деятели сыграли решающую роль в сплочении местных сил под знаменем младотурок. Они надеялись взамен получить особый режим, в частности те культурные права, которые они давно требовали и которые КЕП уже давно объявил сепаратистскими[257]. Старания лидеров КЕП не были столь успешными, когда они постарались сплотить в Салониках те еврейские круги, которые уже несколько лет оказывали местным младотуркам материально-техническую поддержку, хотя в их отношении КЕП не сделал никаких уступок, о которых стоило бы говорить. Однако тех отношений, которые у них сформировались с евреями, было достаточно, чтобы дать консерваторам повод окрестить революцию «кликой евреев, масонов и сионистов из Салоник»[258].
Скрытый бунт, который зрел в вооруженных силах, первые признаки гражданского неповиновения, а также тот факт, что оказалось невозможным выполнить приказы Блистательной Порты и взять ситуацию под контроль, не оставили султану никакого другого выбора, кроме как подписать указ о восстановлении конституции. Этот указ был обнародован 24 июля 1908 г.[259].
В Париже оппозиция в изгнании упаковала свои чемоданы и отправилась в родные земли. В конце июля 1908 года генеральный консул Османской империи и Ахмед Риза посетили парижскую штаб-квартиру СДПГ для того, чтобы пригласить лидеров партии вернуться в Константинополь. Они обещали гнчаковцам, что они смогут работать там так, как сочтут нужным, даже — если они того пожелают — как оппозиционная партия. Это приглашение, адресованное самым непримиримым противникам КЕПа, можно интерпретировать по-разному. Вполне вероятно, что выбрав такой курс действий, младотурки стремились нейтрализовать внешние источники оппозиции — они, несомненно, предпочитали иметь их под рукой, в столице, где было безусловно легче следить за ними, чем если бы они остались за границей. Когда Мурад и Сапах-Гулян посетили младотурок, они узнали от Ризы, что вскоре в Салониках состоится конгресс КЕП. Верный себе, позитивистский лидер попросил комитет прекратить свои нападки на Абдул-Гамида, который был теперь их сувереном и халифом[260].
На следующий день оба лидера Гнчака встретились с принцем Сабахеддином, который сказал им: «Если Иттихад (комитет) контролирует правительство в течение более восьми месяцев и ведет дела государства, то будьте уверены в том, что будущее всех народов, составляющих империю, особенно армян, поставлено под угрозу, а затем его вообще не будет… Некоторые лица уже провели со мной конфиденциальные беседы: мы открыто говорили друг с другом как турки. То, о чем я говорю, уже четко сформулировано в их заявлениях и признаниях. Вот почему вы должны немедленно рассмотреть свою собственную ситуацию и решить, что вам делать»[261].
Это пророческое предупреждение, исходившее от лидера, который уже отошел на обочину, свидетельствует, по крайней мере, о том, какое настроение преобладало среди лидеров младотурок с момента их прихода к власти, и о двойственности их позиции.
15 августа 1908 г. Сапах-Гулян и Мурад выехали из Парижа в Константинополь[262]. Дашнакские лидеры также покинули Женеву и отправились в столицу Османской империи. Бахаеддин Шакир прибыл туда первым.
Часть II
Младотурки и армяне проходят испытание властью (1908–1912 годы)
Глава 1
Стамбул в первые дни революции: «Наша общая религия — это свобода»
В редакционной статье, опубликованной в конце июля 1908 г. и явно через несколько дней после восстановления конституции, руководство Гнчака писало, явно намекая на КЕП: «Для дальнейшего развития турецкому национализму нужны более либеральные политические условия, чем те, которые предложил гамидовский режим». В этой же статье лидеры Социал-демократической партии
