Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда все было сказано и сделано, АРФ пошла на серьезные уступки, согласившись не призывать к проведению реформ в восточных провинциях или вмешательству великих держав во внутренние дела империи и поддержав идею централизованного государства[241]. В свою очередь, армянская сторона несомненно надеялась, что будущее государство будет иметь, по крайней мере в некоторой степени, представительный характер и демократическое правление. Возможно, АРФ даже рассчитывала приобрести некоторое влияние на государственные дела. Несмотря на эти уступки, младотурки, которые привыкли уже противиться планам своих армянских соотечественников бороться за административную автономию, продолжали проявлять нежелание сотрудничать с ними. В свою очередь, армянскому комитету предстояло найти приемлемое обоснование своей легитимности в своем собственном сообществе. Тот факт, что Лига Сабахеддина была в числе организаторов конгресса, а также включение других нетурецких элементов в антигамидовское сопротивление помогли легитимизировать выбор АРФ, так как она действовала в рамках широкой османской оппозиции, а не просто присоединилась к одним младотуркам — этому шагу сложнее было бы добиться признания[242]. Переговоры с оппозиционными движениями, такими как Внутренняя македонская революционная организация (ВМРО), проходили гораздо сложнее и закончились неудачей, несмотря на усилия АРФ, у которой с этим движением были давние связи. Несколько еврейских и арабских делегатов приняли участие в работе конгресса, но не оказали на его ход никакого реального влияния[243].
После того как были завершены все предварительные переговоры и работа различных комиссий подошла к концу, конгресс смог, наконец, состояться. Он проходил в течение трех дней, с 27 по 29 декабря 1907 г.[244]. Несмотря на предварительную работу, проведенную комиссиями, некоторые предложения вызвали проблемы. Например, призыв Ризы, обращенный в последнюю минуту к армянским делегатам, признать права султана Османской империи в качестве халифа, вызвал горячую перепалку: эти социалистические боевики, считавшие религию доказательством мракобесия, могли воспринять это требование только как еще одно проявление консерватизма этого «позитивистского» лидера. Фазли и Шакиру удалось решить проблему, добившись от армян признания существования проблемы халифата и султаната, которые считались священными для [их] соотечественников-турок». Само собой разумеется, что другим источником напряженности стало принятие революционных методов. В этой связи Ханиоглу прекрасно выявил разницу между концепциями членов КЕП и дашнакских боевиков, то есть между подходом первых, для кого такие методы были просто формой активности при достижении своих целей, и социалистическим видением вторых, которые были революционерами в истинном смысле этого слова[245]. Жаркие дебаты по этому вопросу разгорелись даже на заключительном банкете, где участники продолжили свое риторическое упражнение и изложили свои концепции общества и государства, не ставя, однако, под сомнение итоговую декларацию конгресса. Эта декларация призывала, с одной стороны, султана к отречению от престола, радикальному преобразованию существующего правления, а также созданию консультативной системы и конституционного правительства, а с другой стороны, в качестве средств для достижения этих целей, предусматривала вооруженное сопротивление, всеобщую забастовку, отказ платить налоги и пропагандистскую деятельность в вооруженных силах. Наконец, конгресс решил создать «постоянный смешанный комитет», отвечающий за организацию пропагандистской работы и направление призывов ко всем социальным классам и основным социальным группам империи[246].
Этот «исторический аккорд» отозвался лишь самым незначительным эхом в западной прессе всех политических течений, в том числе и социалистической, которая, как можно было легко себе представить, не питала особой любви к КЕПу. В то же время центральный комитет младотурок поручил своим местным отделениям следить за армянскими комитетами и, в частности, сообщать, придерживаются ли они парижских соглашений. Он также призвал их начать систематический бойкот принца Сабахеддина, который по-прежнему обвинялся в распространении «крамольных идей»[247].
Активная роль, которую играл центральный комитет младотурок в Париже, особенно когда дело касалось отношений с другими османскими группами, не должна заслонять от нас растущее влияние в партии ЦК из Салоник. Накануне июльской «революции» 1908 г. очень многие из шести тысяч членов Организации османской свободы (ООС) были в прошлом армейскими офицерами[248], рекрутированными из сил, сосредоточенных на Балканах, которые должны были держать этот регион под контролем. Создания многочисленных отделений партии на Балканах, в частности, в Монастире[249], Серресе, Скопье и Резене, было прямым результатом этой внутренней трансформации. ЦК в Салониках, в который входили Мехмед Талаат, адъютант майора Хафиза Хакки, капитан Исмаил Канболат, Маньязирзаде Рефик и майор Энвер[250], был — со своим офицерским большинством — столь же военизированным, как и вся остальная партия в целом. Тем не менее ЦК был все еще далек от того, чтобы проводить впечатляющие операции, способные ускорить падение режима. Тщетные попытки Мехмеда Талаата убедить своих армянских друзей из АРФ взорвать бомбы в Салониках и Стамбуле[251] выявили определенное бессилие, как и свидетельствовали об утилитарном подходе КЕП к своим армянским союзникам.
Большинство историков согласны с тем, что проведение реформ в Македонии (Герцеговинский план) проходило на фоне дипломатического кризиса в отношениях между Россией и Великобританией, что способствовало вербовке офицеров-повстанцев и позволило мобилизовать мусульманское общественное мнение на Балканах, которое было недовольно европейскими планами в отношении региона. Кроме того, обычно считают, что эти реформы подорвали позиции Блистательной Порты, основным приоритетом которой оставался военный контроль над регионом.
Укрепление британской решимости продолжать реформы в Македонии, которое наблюдалось в марте 1908 г., было воспринято ЦК КЕП как непосредственная угроза «раздела и вымирания османского государства и изгнания турок из Европы»[252]. Реакция КЕПа показала, что младотурки понимали «реформы» однозначно: для них это было равносильно «разделу». Они даже боялись, что европейский план по Македонии вполне мог привести к потере Албании, выдавить их капиталы из Европы и «сделать нас азиатской страной второго или даже третьего сорта»[253].
Состоявшаяся 9-12 июля 1908 г. в Ревеле встреча русского царя Николая II и британского короля Эдуарда VIII стала, пожалуй, тем событием, которое окончательно убедило КЕП броситься в решительный бой против режима. Вполне вероятно также, что султан, чья политическая проницательность была признана всеми, заключил в тот же самый момент, что он больше не в состоянии противостоять давлению великих держав, — иными словами, что у него нет выбора, кроме как уступить давлению КЕП в надежде,
