Солнце обреченных - Игорь Градов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С этими словами Константин Николаевич опустился на свое место. Александр Александрович перестал ходить по залу и тоже сел на стул. Обед продолжился – как раз подали куропаток в винном соусе.
1 марта, воскресенье
Зимний дворец
Александр Николаевич торопился – пора было ехать в Михайловский манеж, а министр внутренних дел Лорис-Меликов все еще не закончил свой доклад.
– По нашим данным, Исполнительный комитет подготовил покушение на Ваше Величество, – неторопливо говорил граф, – однако раскрыть его до конца пока не удалось. Тем не менее, полицейские агенты сообщили, что речь идет, судя по всему, о подготовке взрыва во время вашей поездки в Михайловский манеж. В конспиративной квартире, которую мы обнаружили и обыскали, найдены химические вещества, необходимые для изготовления динамита. Возможно, преступники планируют заложить мину – как тогда, во время взрыва вашего поезда под Александровском. Поэтому я бы очень просил Ваше Величество отменить сегодняшний выезд или, по крайней мере, позволить изменить маршрут следования. Мы разработали запасной вариант – через набережные Невы и Фонтанки. Это, конечно, немного длиннее, зато гораздо безопаснее…
– Нет, это невозможно, – Александр Николаевич нервно отодвинул бумаги. – Преступники подумают, будто я их боюсь и скрываюсь в Зимнем дворце. Бегать от опасности – недостойно звания русского офицера. Я не прятался тогда, под Плевной, не буду делать этого и сейчас. Кроме того, я верю в судьбу, и если мне суждено погибнуть от рук заговорщиков, значит, так тому и быть. Но бегать, как заяц, петлять по улицам – нет уж, увольте! К тому же я обещал сегодня заехать к кузине, великой княгине Екатерине Михайловне. Как прикажите к ней попасть, если не через Невский? Кроме того, княгиня Юрьевская просила меня отвезти ее и Гогу в Летний сад. Там, говорят, залили прекрасный каток, и жена выразила желание покататься на коньках… Если я начну объезжать полгорода, то точно не успею вернуться к трем часам пополудни. А позднее станет уже темно. Благодарю вас за заботу, граф, но ничего менять в своем расписании я не буду, пусть все идет, как обычно. В конце концов, у меня же есть охрана!
– Заговорщиков, Ваше Величество, она не остановит, – заметил Лорис Меликов, – среди них немало фанатиков, готовых пожертвовать своею жизнью ради достижения преступных целей.
– А полиция куда смотрит? Поставьте вдоль маршрута своих агентов, пусть меня охраняют. Если увидят подозрительные лица – брать без лишних разговоров. Позднее, в участке, с ними разберутся. Это ваша прямая обязанность, граф, – подчеркнул Александр Николаевич, – обеспечить мою безопасность на улицах Петербурга.
– Агенты уже вышли на дежурство, – сообщил министр внутренних дел, – но их недостаточно. Мы не можем закрыть ими все улицы, для этого потребуется гораздо больше людей. Если разрешите, я сейчас же свяжусь с генерал-губернатором и попрошу его выделить два-три гвардейских батальона для дополнительной охраны…
– Вывести войска на улицы Петербурга? Вы что, с ума сошли! Что станут говорить в Европе? Русский царь настолько боится своих подданных, что прячется за солдатскими спинами! И речи об этом не может быть!
Александр Николаевич опустился в кресло, давая понять, что разговор окончен. Лорис-Меликов откланялся и собирался уже покинуть кабинет, как государь неожиданно его остановил.
– Я прочитал ваш доклад, Михаил Тариелович, – сказал он примирительным тоном, – и полностью с ним согласен. Думаю, что через два-три дня можно будет вынести его на обсуждение в Государственный совет. Конечно, предстоит немало споров, но я постараюсь убедить министров и сенаторов одобрить ваши предложения. Считайте, что проект первой в России конституции будет принят…
С этими словами Александр взял со стола любимую перьевую ручку и размашисто начертал на титульном листе доклада свою подпись, после чего вручил бумагу Лорис-Меликову. Министр склонился в полупоклоне и с благодарностью принял документ.
– До завтра, – попрощался государь, – жду вас, как обычно, утром.
Министр вышел, Александр Николаевич вызвал слуг – одеваться. Не следует опаздывать на развод – традиция все-таки.
В три четверти первого экипаж государя в сопровождении обычной охраны отбыл в Михайловский манеж. Шестеро терских казаков скакали слева и справа от кареты, один, как обычно, сидел на козлах рядом с кучером. Следом за ними в санях ехали полицмейстер Первого отделения полковник Дворжецкий; отдельного корпуса жандармов капитан Кох и терского казачьего эскадрона ротмистр Колюбакин. Все шло по заведенному порядку…
1 марта, воскресенье
Инженерная улица
Рысков мерз на углу Инженерной улицы и набережной Екатерининского канала. Снова ударил мороз, весной, несмотря на первое марта, даже не пахло.
На этот пост Николай заступил около двух часов назад, когда Перова приказала ему и Грановицкому занять позиции. Он, как было условлено, встал на углу Инженерной улицы, а Игнат расположился напротив него через проезжую часть.
Но до этого у Николая произошла очень важная встреча – по пути на набережную, в проходном дворе, его ждал агент Третьего отделения. Когда из темной подворотни навстречу Рыскову шагнула неприметная фигура, Николай, ни слова не говоря, протянул бомбу, приготовленную Кибальчевым, а взамен получил другую, сделанную умельцами полковника Геберта. Ее и предстояло метнуть под колеса царского экипажа. Обмен занял не больше нескольких мгновений, и никто из посторонних, разумеется, ничего не заметил.
Все шло так, как планировала Перова, и Николай немного успокоился. А то с самого утра его била противная, мелкая дрожь – с той самой минуты, когда стало известно, что император неожиданно изменил маршрут и вместо Невского проспекта и Малой Садовой улицы поехал через Екатерининский канал и Инженерную.
Софья заняла, как и предполагалось, позицию на углу Итальянской улицы, чтобы подать сигнал, когда появится царский экипаж. По взмаху ее платка Рысков должен будет отбежать к решеткам Михайловского сада и приготовиться к метанию. Как только царская карета выедет на набережную, он бросит под колеса бомбу. Одновременно свой снаряд метнет и Грановицкий – для верности. Пока охрана придет в себя, Николай и Игнат успеют скрыться в проходных дворах.
Между тем Кибальчев, Богданов и Якимович ждали сигнала в лавке. Анне было поручено следить через окно за улицей, а Николаю – привести в действие минное устройство. Если царь решит возвращаться в Зимний обычным путем, по Садовой, то Кибальчев несколько раз прокрутит ручку динамо-машины и полпуда динамита разнесут мостовую и карету вдребезги.
Все было продумано до мелочей, Александру Второму деваться было некуда – его везде ждали ловушки, независимо от того, по какому маршруту он поедет. Он был обречен…
Рысков, разумеется, знал, что вдоль всей Екатерининской набережной стоят агенты Третьего отделения, одетые в штатское. Им был отдан четкий приказ – не мешать ему бросить бомбу. Сразу после взрыва (разумеется, небольшого и неопасного) Николая должны схватить и доставить в полицейский участок, где будет ждать полковник Геберт. Агенты тут же арестуют и Игната Грановицкого, у которого в руках обнаружат настоящую бомбу. Именно ее и покажут государю, когда тот захочет узнать подробности покушения. Расскажут ему и про подкоп под Малой Садовой, в котором найдут большое количество взрывчатки…
После чего агенты арестуют оставшихся заговорщиков, и в первую очередь – Перову и Кибальчева. Геберт обещал, что в Петропавловской крепости их будут держать и допрашивать отдельно от Рыскова, чтобы они не подозревали о предательстве Николая. Взамен Рысков поможет следствию полностью изобличить заговорщиков и доказать их вину. После приговора его помилуют и, как было договорено, отправят на поселение в Сибирь, откуда через короткое время переправят в какой-нибудь тихий провинциальный город. Ему дадут другие документы и деньги, чтобы начать свое дело. Тогда о кошмаре последних двух лет можно будет забыть навсегда…
Николай на минуту предался сладостным мечтам – он уже видел себя владельцем небольшого магазина готового платья где-нибудь в Самаре или Саратове. Спокойная, размеренная жизнь, почет и уважение соседей, любящая жена (непременно из хорошей купеческой семьи с достойным приданым!), умные, красивые дети. Это ли не предел мечтаний для молодого, не слишком амбициозного человека… И пусть вокруг кипят революционные страсти, создаются и рушатся империи – это не для него, он будет счастлив в своем маленьком, уютном, семейном мирке.
1 марта, воскресенье
Екатерининский канал
Развод гвардии закончился в половине второго пополудни. Государь сел в карету с великим князем Михаилом Николаевичем и отправился, как обычно, в гости к кузине Екатерине Михайловне. Через час он вышел из Михайловского замка и коротко бросил кучеру Фролу: "Той же дорогой домой". Карета понеслась по Инженерной улице. Александр Николаевич сидел молча, отворотившись к окну – был занят своими мыслями.
