Книжный клуб в облаках - Сильвия Алиага

– Я очень рад, что послал в тот далекий день свой первый имейл, – наконец сказал он. – Даже если бы в этот клуб не записался никто, кроме тебя, я все равно страшно доволен, что это сделал.

Лето, когда ей исполнилось пятнадцать

Каролина никогда раньше не обнаруживала себя в подобной ситуации: ей никогда не приходилось помогать беглецу, только что удравшему от родителей. В конце концов она просто предложила Дориану остаться в квартире Мариен, пока она сама, купив все, что ей было поручено, отнесет покупки Лили. Она и так уже довольно сильно задержалась. А потом она вернется сюда, и они вместе подумают, что можно предпринять. По дороге в магазин Каролина размышляла над тем, как скоро полиция примется за поиски Дориана. По ее соображениям, если пятнадцатилетний парень из Квинса убегает на рассвете из квартиры родителей после ссоры с ними накануне вечером, никому даже в голову не придет истратить хотя бы цент правительственных денег на его поиски, пока не пройдет несколько дней. Но Дориан – случай особый: его родители – важные птицы. Отец его каждый день появляется в утренней телепрограмме. И она представила, как он со стеклянными глазами тычет фотокарточкой сына прямо в камеру в программе «С добрым утром, Нью-Йорк», прося его вернуться домой. Виделась ей и другая картинка: целая толпа полицейских окружает квартиру Мариен, выносит дверь и силой вытаскивает оттуда Дориана.

Выйдя из магазина, она ускорила шаг. Ей очень хотелось помочь Дориану, помочь ему по-настоящему. Какая-то часть ее сгорала от желания вернуться к нему через пару часов, как только покончит с делами, и провести остаток дня наедине с ним. Но если Каролина чему-то за пятнадцать лет своей жизни и научилась, так это тому, что нельзя позволять втягивать себя в маленькие семейные драмы белого человека. К тому моменту, когда она дошла до дома, решение было принято. И она отправилась искать Лили. Та была в кухне, где занималась нарезкой лука в промышленных масштабах. На огне уже стояла огромная кастрюля, над которой клубился пар, распространяя запах вареного мяса[21]. Один из малышей, устроившись за приставным столиком, с самым серьезным видом помогал, разбирая на волокна кусочки мяса. Каролина водрузила пакет с покупками на тот же стол.

– Принесла все, что нужно, девонька? – рассеянно спросила Лили.

Где-то работало радио, звучала новая версия «Quizás, quizás, quizás», пела Габи Морено. С тех пор эта песня для Каролины навсегда будет связана с Дорианом Торсби и тем днем, когда она с ним познакомилась. Днем, когда она решила его предать.

– Мама, кое-что случилось.

Лили немедленно повернулась лицом к Каролине. Девочка обычно не обращалась к ней так, как это делали малыши. Вот уже несколько лет она звала ее просто по имени.

– Думаю, – продолжила Каролина, – что ты должна будешь позвонить в Колумбийский университет и спросить там преподавательницу по фамилии Торсби.

Лили несколько секунд смотрела на нее, не говоря ни слова.

– И что же я должна буду сказать профессорше Торсби, когда нас соединят? – спросила она.

Каролина набрала в грудь побольше воздуха. В этот момент она ненавидела сама себя.

– Скажи ей, что ее сын у нас, что сейчас он сидит в квартире на проспекте Рузвельта и ждет моего возвращения.

Способность Лили вести себя невозмутимо в любой ситуации – даже самую неожиданную встречать не моргнув глазом – поражала. Вероятно, это было закономерное следствие десятков лет, в течение которых она заботилась о малышах и подростках. Невозмутимо выслушав историю целиком, во всех подробностях, Лили позвонила в университет. Оказалось, что профессор Торсби в данный момент не имеет возможности подойти к телефону, потому что проводит семинарское занятие, так что она просто оставила для нее сообщение секретарю кафедры, на которой профессор Торсби работала:

– Отлично, тогда прошу передать, что если ее интересует местонахождение ее пятнадцатилетнего сына, то он у меня – так уж вышло. Если она захочет его вернуть, со мной можно связаться по телефону.

Когда Лили положила трубку, Каролина зашлась нервным смехом.

– Ты что, шутишь? Как это тебе только в голову взбрело? Прозвучало так, будто это ты сама его и похитила!

Лили, безразлично пожав плечами, снова повернулась к кипящей на огне кастрюле.

– Отправляйся за этим парнем и тащи его сюда. Поест здесь с нами, а потом поглядим.

Вопреки первоначальным опасениям, Каролине не пришлось слишком долго убеждать Дориана в том, что сдаться – лучший выход. Время, которое он провел в одиночестве, тоже, судя по всему, заставило его поразмыслить о сложившейся ситуации, пробив брешь в его защите.

Дориан пообедал у Лили, как она и планировала, и провел день вместе с Каролиной забавляя малышей возле надувного бассейна на заднем дворе. Наступил вечер, все вместе поужинали, но никаких известий от его родителей все не было. Лили уже раздумывала, как ей разместить детей по комнатам, чтобы Дориан провел у нее ночь, когда кто-то нажал на кнопку звонка у ворот.

В тот день Каролина вряд ли сумела хорошо рассмотреть профессоршу Эрин Торсби. Та сидела в углу лестницы на корточках, рядом с Дорианом и одной девочкой, из младшеньких, так что единственным, что Каролина смогла увидеть, был край зонтика, под которым профессорша спряталась от только что закапавшего мелкого летнего дождика, и самый низ юбки безукоризненно скроенного костюма-двойки. Все остальное от нее скрывало полотно двери и щуплая фигурка Лили. Мать Дориана так и не зашла в дом, чтобы проверить, как там ее сын. Ограничилась лишь тем, что вручила конверт с деньгами хозяйке дома.

– Это покроет дополнительные расходы, которые у вас из-за него возникнут. Завтра мы пришлем его одежду. Передайте ему, что мы придем за ним в последний день августа, когда будем уезжать из страны.

И вдруг она перешла на другой язык, которого Каролина не знала, причем сильно повысив голос, чтобы сын, прятавшийся в темноте лестницы, хорошо ее расслышал. Потом развернулась и пошла прочь, оставляя за собой только стук каблучков по цементной дорожке, после чего покинула Квинс на том же такси, на котором приехала.

Лили еще несколько секунд стояла у открытой двери, потом захлопнула ее и повернулась к ребятам.

– Ну и отлично, а теперь – пора спать, – твердым тоном заявила она, проходя мимо них, как будто и день прошел обычно, и вечер не отличался ничем примечательным.

Каролина и Дориан еще долго сидели на лестнице, после того как Лили ушла, забрав с собой малышку. Рука Дориана касалась ее руки при каждом вдохе. Взгляд его не отрывался от двери.

– Что она тебе сказала? – шепотом спросила Каролина несколько минут спустя. – И на каком языке?

– Toradh un chrainn un thuitfeas un duilleabhar. – Каролина вздрогнула. В устах Дориана эти слова обрели, казалось, новый смысл. – Это такая шотландская поговорка, – упавшим голосом пояснил он.