Избранные труды в 6 томах. Том 1. Люди и проблемы итальянского Возрождения - Леонид Михайлович Баткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
546
Tenenti A. Op. cit., p. 704–705. А. Тененти различает линии, ведущие: одна от Альберти через Филарете и Мартини к Леонардо; другая от Мора через диалоги флорентийца Антонио Бручоли (Венеция, 1526 г.), Гаспара Стиблина и Антона Дони – к утопии второй половины XVI – начала XVII в. как «новой фазе» в изменившемся после Тридентского собора мире (с. 690). Луиджи Фирпо также настаивает на том, что между исходным импульсом и его утопическим отражением во второй половине XVI в. существовал «радикальный разрыв в культурном континуитете», пришедшийся на середину столетия (Firpo L. Renaissance Utopianism // The Late Italian Renaissance, 1525–1630 / Ed. by E. Cochrane. London, 1970, p. 149–150 etc.). Некоторые замечания о различиях между утопиями Нового времени и тем, что им предшествовало («полуутопии», «антиципации», прозревания, а не проекты будущего, требующие его подготовки), сжато высказал Морис де Гандийяк (Gandillac M. de. Les «semi-utopies» scientifiques, politiques et religieuses du cardinal Nicolas de Cues // Les Utopia a la Renaissance. Bruxelles; Paris, 1963, p. 41–43). Ср. там же статью В. Солнье, отождествляющего всякий миф и всякую культурную идеализацию с утопией в духе Л. Мэмфорда: (Saulnier V. Mythologies pantagrueliques. L'utopie en France: Morus et Rabelais, p. 139–144. См. также: Klein R. L'urbanisme utopique de Filarete a Valentin Andreae, p. 219–220). Полезные соображения о некоторых жанровых признаках утопии можно найти у Германа Бауэра (Op. cit., S. 24–27 etc., s. 133 – схема мыслительных источников и литературного генезиса утопии). Но Г. Бауэр, к сожалению, рассматривает утопии Мора, Кампанеллы, Бэкона и «идеальные города» Альберти и Филарете как более или менее однородный феномен. Главная идея Г. Бауэра состоит в том, что всякое искусство по природе своей утопично, а всякая утопия – это художество, т. е. прежде всего рассказ, а не умозрение. Поэтому для Г. Бауэра «иероглифичность» и «аллегоричность» ренессансного искусства и Ренессанс в целом – именно утопия, отличающаяся от средневековья лишь секуляризованностью, а от Платона и т. п. философских конструкций – нарративной непосредственностью (с. 27, 29–30, 47, 59, 63–64, 69, 98, 127–132).
547
Весьма интересна статья об утопии Александра Чоранеску (Cioranescu A. Utopia: Land of Cocaigne and Golden Age // Diogenes, 1971, № 75). А. Чоранеску устанавливает принципиальные отличия платоновского мифа об Атлантиде и его «Республике» от утопий, возникших вместе с новым временем (с. 106–121). Он указывает на противоположность мифа о «золотом веке» и утопии: прежде всего миф устремлен в прошлое, он вписывает человека в природную тотальность и описывает его свободу как естественное и дарованное Богом состояние; утопия, напротив, направлена в будущее, принимает идею изменения и рассматривает разумное и согласующееся с природными законами общество как нечто виртуальное, зависящее от обстоятельств и требующее от людей сознательных усилий. Утопия есть торжество социального над индивидуальным, она исправляет страсти, она исправляет принудительно то, что в мире спонтанно. «Ясно, что две эти мечты выросли не в одной вселенной» (с. 91). Вместе с тем А. Чоранеску отмечает черты общности и преемственности мифа и утопии (с. 97–106). Ренессансный миф о «золотом веке» и утопия – это «две последовательные фазы» (с. 98). Первая фаза – в Ренессансе – состояла в том, что аркадийский миф утратил свою буквальность, превратился в культурный образ. Он не был больше связан с каким-то реальным историческим ожиданием, с представлениями о циклическом историческом времени и рисовал «идеальный мир», в котором человек свободен быть собственным творцом (с. 89). Вера в миф, по выражению А. Чоранеску, стала «неопределенной». Это облегчило переход на следующей стадии к утопии.
548
Это касается и различий между архитектурными мифами «идеального города» от Альберта до Леонардо и урбанистическими идеями XVI в. (Марки, Катанео, Вазари и др.), что отмечено в тезисах доклада Л. Пуппи (Puppi L. La citta ideale nella cultuia architettonica del Rinasamento dell' Europa orientale // XXII Congres Intern, d'histoire de Congres Intern, d'historie de l'art: Resumes. Budapest, 1969, p. 82).
549
Важные соображения на сей счет содержатся в статье Чезаре Ньюди (Gnudi С. Introduzione // Mostra di Carracci: Catalogo critico. Bologna, 1958). Они широко использованы и развиты в цитируемой ниже работе М.И. Свидерской (Творчество Аннибале Карраччи как историко-художественная проблема // Искусство Запада. М., 1971).
550
Свидерская М.И. Указ. соч., с. 111.
551
Там же, с. 127.
552
Мною использовано издание: Doni A. Mondi celesti, terrestri et infernali degli Accademici Peregrini. Vinegia, 1567. Утопию см.: p. 167–199. Ниже ссылки в тексте.
553
Чиколини Л.С. Социальная утопия Антонио Франческо Дони // Средние века. М., 1960, вып. 17.
554
Grendler P. Critics of the Italian World (1530–1560): Anton Francesco Doni, Nicolo Franco and Ortensio Lando. The Univ. of Wisconsin Press, 1969, p. 170 etc.
555
Ср. отношение Дони к поэтам и к Ариосто: Doni A.F. Lettere scelle / A cura di G. Petraglione. Livorno, 1902, p. 13–14, 41.
556
Горфункель А.Х. Томмазо Кампанелла. М., 1969, с. 52. Ниже указания страниц даны в тексте.
557
Штекли А.Э. Кампанелла. 3-е изд. М., 1966.
558
Amerio R. Campanella. Brescia, 1944, p. 219–220.
559
В этом весьма современном подходе А.Х. Горфункель имеет многих предшественников, особенно в лице Л. Фирпо (Firpo L. Ricerche Campanelliane. Firenze, 1947), H. Бадалони (Badaloni N. Tommaso Campanella. Milano, 1965), а в известном смысле – также Р. Америо и Дж. ди Наполи. Независимо от того, как истолковывается
