Шарада - Руслан Каштанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За фронтом: уставший, затянутый пеленой, взгляд; грубость в голосе; высокомерный тон.
Когда я снова вижу все это, моей злости не находится предела.
–Как ты узнал? – спрашиваю я. – Никто не мог тебе сказать что-то. Или…
–Я живу гораздо дольше тебя, Айдын. По своему опыту могу сказать, что информацию не обязательно выбивать из людей силой. Не обязательно переходить на угрозы или совершать противозаконные действия. Информация находит меня сама, хочу я того, или нет. Так я устроил свою жизнь.
–Ты что-то не договариваешь, старик!
–Возможно, ты прав. – Он надавил на рычажок на подлокотнике, и кресло приблизило его ко мне на пару метров. – Но разве сейчас это имеет какое-то значение? Задумайся об этой минуте. Момент поражения. Тебе не хочется добиться правды самому? Неужели тебе нужно, чтобы я вывалил ее к твоим ногам, как пакет с мусором? Для чего? Чтобы ты мог покопаться в этом, и ощутить запах гнили и фекалий? И не узнать ничего, кроме разочарования? М? Скажи мне.
–Ты никого и никогда не мог чему-то научить. Не нужно и сейчас стараться сделать это.
Тень разочарования касается его лица. Во время короткой паузы, он оглядывает пустынный зал ожидания. Кроме нас здесь пара бодрствующих людей, уткнувшихся в свои мобильники, и столько же дремлющих, раскиданных по разным скамейкам.
–Поезда уходят и приходят, Айдын, – говорит он. – Но станция всегда одна. Та станция, где твое сердце. Твоя станция. Скажи мне, где она, и я укажу тебе дорогу к твоему дому.
–Нет такой остановки, где мне хотелось бы сойти, – отвечаю я. – И нет того вагона, на котором мне хотелось бы от всего сбежать. Это пустой разговор, старик.
–Мы не пересекались с тобой уже долгое время. Но мне все еще трудно забыть тот момент, когда я впустил тебя в свою жизнь. Видишь ли, я открыл перед тобой двери, и ничуть не сожалею об этом.
–Ты ни капли не изменился.
–Мы оба не изменились. Я вижу на твоем лице ту же пустоту, что и раньше. Она все еще в тебе, в твоих глазах.
К чему он ведет?
–У всех есть своя станция, Айдын. Не стоит отрицать очевидное. Сегодня ты сошел на ней. На короткое время. Твой мир перевернулся. Многое, из того, что ты знал, больше не будет таким, как прежде. Не нужно убеждать себя в обратном, сынок.
Моя станция…
–Марьяна – это единственное, что ищет твое сердце. Единственное, чего желает твоя душа.
–Не смей! – Я вдруг становлюсь зол.
Неужели он нащупал мое слабое место?
–Всем нужна любовь, – продолжает он. – Без нее мы умираем.
–Я не боюсь смерти!
–Тогда бойся жизни! Бойся пустоты! Той пустоты, которую заполняет другой человек!
–К чему ты клонишь, черт тебя возьми?!
–Возвращайся! Будь снова с нами! Будь с теми, кого ты любишь, и кто любит тебя по-настоящему!
–Хватит нести чушь!
–Возвращайся! И это будет твой самый правильный выбор за всю твою жизнь, – прошлую и будущую! Только глупец отказывается от очевидного!
–Ты рехнулся, Гектор!
–Я желаю для тебя только лучшего.
–То, что я думаю, не может быть правдой.
Он замолкает. Дает мне передышку. Дает время на раздумья.
Но я не хочу выбирать. Здесь не о чем думать.
–Нет… – говорю я себе. – Нет…
–Я понял, что Марьяна нужна тебе, как воздух, когда вы были еще совсем детьми. Какие-то подростки, ничего более. Молоко на губах не обсохло. Подумать только, вам обоим тогда было по пятнадцать лет… Но если бы ты только мог видеть себя со стороны, Айдын. Когда ты увидел ее, в одно мгновенье ты превратился из мальчика в мужчину. Я увидел в тебе готовность отдать жизнь за женщину, которую ты любишь!
–Ты специально подстроил все это, верно? Не было никакой ячейки. Ты предупредил своих людей, и вы разыграли передо мной весь этот спектакль, чтобы только я смог увидеть ее.
–Вот ты и отыскал свою правду, сынок. Без моей или чьей-то помощи.
–Но ты использовал ее! Как ты мог использовать свою дочь?!
–Я подарил ей минуты счастья! – Он ткнул указательным пальцем в мою сторону. – Точнее, ты подарил! Ты, и только ты, Айдын!
–Чертов сумасшедший старик!
–Когда-то давно я бы сказал, что моей дочери не достоин такой тип, как ты. Даже больше, – я бы сказал, что ее вообще никто не достоин. Теперь же я понимаю другое. Вы предназначены друг для друга. Как земля и небо.
–Замолчи! Заткнись!
–Бедная девочка! Всю жизнь провела в темноте! Разве тебе не жалко этого несчастного человека? Ее горе в ней же самой, и она неспособна простить себе все в одиночку. Ей нужен кто-то, кто сможет отыскать для нее свет во тьме.
–Она справиться сама, – говорю я. – Она умная…
Невероятно! Ты используешь ее, как и всех, кто попадает в твою орбиту!
–Я желаю для своей дочери только счастья! Ты – ее счастье! И даже не вздумай это отрицать! Если бы я не устроил весь этот фарс, твоя душа так и не смогла отозваться на что-то в этом мире. Ты так и продолжал бы натыкаться на пустоту.
В дальнейшем ты мог бы вспоминать этот вечер, как маленькое приключение. Или как прогулку перед сном.
Но ты не сможешь. Твой мир треснул, и ты уже никогда не станешь таким, как до этого.
Вспомни эти слова, когда поймешь, что старик был прав! Прав так же, как и всегда!..
Жестокость, которую я причиняю людям, возвращается ко мне порой в причудливых формах. Я не сторонник веры в то, что все поступки оборачиваются вспять: добро – добром, зло – злом, и так далее.
Суть не в том, что я не верю в это. Суть в том, что для меня не существует оттенков. Я всего лишь делаю то, что считаю нужным делать. Вот и все.
И, все-таки, на чьей же стороне я действую? На стороне добра или зла?
Определенно, я не гуманист. Это я понял уже давно.
Проявлять сожаленье я не умею. Это факт.
Некоторое время Нелли сидела молча. Она положила подбородок в свою раскрытую ладонь; локоть упирался в подлокотник; одна нога лежит на другой. Могло показаться, что это поза скучающего человека. Но я уже знал, что в ее случае, – это больше поза мыслителя.
В таком положении она провела последние пять минут моего монолога (говорил я гораздо дольше, и она, как опытный психолог, выбрала нужный момент, чтобы не прерывать меня; по обыкновению, лишняя информация всегда отфильтровывается).
Сделав глубокий вдох, она сказала:
–Да… Признаюсь, некоторые моменты меня тронули… Здесь необходимо немного вербализации – мне хочется расставить акценты, если ты не против.
Я кивнул: не против.
–Ты продолжаешь чувствовать себя уверенно в разных социальных ролях, и, если я правильно поняла, это со
