Околдованная - Лора Таласса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он отрывается от стены, и его завораживающая магия распускается, точно цветок.
– И что это, во имя богов, за вонь? Хуже, чем те римские блюда, которые ты заставляла меня пробовать…
– Не смей приближаться! – предупреждаю его, вцепившись в столешницу позади, чтобы удержаться на ногах. Да, при виде него у меня подкашиваются ноги. Ведь этот мужчина, возможно, убил одну из моих сестер по Ковену.
И он ненавидит меня.
Мемнон вскидывает подбородок, а его магия раздраженно щелкает.
– Или что? – Он расправляет плечи, расчетливо шагает в мою сторону. – Что моя давно потерянная жена сделает со мной теперь?
Только сейчас я осознаю, что мы опять разговариваем на том, другом языке. Он пробуждает во мне странные чувства, в которых я не могу разобраться. Вычленяю из них только ужас, скручивающий меня тем сильнее, чем дольше я смотрю на древнего колдуна.
Сердце так колотится о ребра, словно желает выскочить из груди.
Он наклоняет голову, изучая выражение моего лица.
Что-то мелькает в его глазах, но тут же исчезает.
– И вот приходит страх, – говорит он. – Ты осознаешь, моя царица, что предстоит расплата?
– Клянусь Богиней, я заору так, что обрушу на тебя весь этот чертов дом.
Мемнон останавливается, прищуривается.
– Этим ты угрожаешь мне, Роксилана? Громко закричать? В какую игру ты играешь?
В который раз он повторяет этот вопрос и, Богиня, единственное, что хуже мстительного колдуна, – обескураженный мстительный колдун.
– Я расскажу тебе то, что знаю, – шепчу я, – если ты не будешь приближаться.
Что ж, Мемнону, должно быть, отчаянно хочется получить ответы, потому что он застывает как вкопанный.
Окидываю его взглядом. На нем облегающая белая рубаха, не скрывающая татуированных предплечий. Она частично заправлена в свободные черные, вроде как военные, брюки, которые, в свою очередь, заправлены в тяжелые кожаные солдатские ботинки. Исчез тот древний воин, которого я разбудила. Теперь он выглядит точь-в-точь как современный спецназовец.
Он источает силу, как кипящая вода – пар, и меня опять поражает, что этот мужчина – колдун; он совсем не подходит для этой роли. Колдун не должен быть таким мускулистым и сильным. Это какое-то жульничество.
Черт, может, именно поэтому он проклят. Баланса ради…
Я разглядываю его и, кажется, он этим доволен, но я все равно чувствую, как кипит в нем гнев.
– Я жду.
– Да, хорошо, только дай мне минутку – при виде тебя любая обмочится.
Черт.
Дерьмо.
Это что, только что вылетело у меня изо рта?
Это что, только что вылетело у меня изо рта?
Брови Мемнона ползут на лоб; потом он расплывается в самодовольной ухмылке.
Я багровею.
– П-потому ч-что т-ты с-страшный, – заикаюсь я, – и я п-пытаюсь не оп-писаться.
Нет, серьезно, закопайте меня немедленно, спасите меня от меня.
Он опять начинает сокращать дистанцию.
Вскидываю руку:
– Не подходи!
Я его предупреждала.
Мемнон отталкивает мою руку, как досадную, но мелкую помеху, и вторгается в мое личное пространство.
– Роксилана, – рычит он, глядя на меня сверху вниз.
Кожа моя покрывается мурашками от этого раскатистого голоса, произносящего это имя. Это даже не мое имя, но как оно действует на меня! Вот извращение, да?
– В какую игру ты играешь? – повторяет он, выплевывая каждое слово.
Упрямо вздергиваю подбородок, смотрю на него:
– Отойди. Немедленно.
Запоздало осознаю, что опять сменила язык. Только на этот раз я говорю на латыни.
Он улыбается мне – чертовски порочно.
– Думаешь, угрозы подействуют на меня? – отвечает он тоже на латыни. Мигом позже его рука ложится на мою шею и мягко сжимает. – Теперь угрожаю я, жена. – Он сдавливает мое горло сильнее, вероятно, чтобы яснее донести до меня смысл. – Отвечай на мой вопрос.
– Никакая это не игра, – говорю я, возвращаясь к тому не имеющему названия языку, слова которого сами скатываются с моего языка. – Это моя жизнь.
– Твоя жизнь, – горьким эхом повторяет он. – И ты наслаждалась временем, проведенным в разлуке со мной? Все двадцать веков?
Пальцы его сжимают мое горло все сильней и сильней.
– Ты что, наелся дурного хлеба? – выпаливаю я, что, очевидно, на том языке равноценно нашему «ты что, обкурился?». – Слушай, меня зовут Селена, мне двадцать лет, и увидела я тебя в первый раз, когда открыла твою гробницу. Я не твоя жена, и я не предавала тебя.
Пока я говорю, ярость Мемнона превращается во что-то более холодное, более рассудочное.
Он пристально смотрит на меня несколько секунд.
– Значит, ты намерена лгать мне, – произносит он наконец.
Мне хочется заорать. Он что, не слышал ничего из того, что я только что сказала?
А он продолжает:
– Мы так давно в разлуке, моя царица, что ты, наверное, забыла, как я внушал страх в сердца врагов.
Я опять вспоминаю Кейт, убитую ведьму. И рука на моем горле внезапно кажется мне куда опаснее, чем я думала.
Лихорадочно ищу взглядом своего фамильяра. Нерон свернулся калачиком на кухонном коврике, глаза его закрыты.
Почему он спит – сейчас?
– Нерон, – выдыхаю я, пытаясь привлечь внимание пантеры.
Уши моего фамильяра вздрагивают, хвост дергается, но и только.
– Нерон? – повторяет Мемнон. В его голосе столько яда, что я невольно вновь переключаю внимание на него. – Причем тут эта свинья? Ты предала меня ради него? После того, что он пытался с тобой сделать?
О чем, черт возьми, он говорит?
– Мой фамильяр, – сиплю я. – Его зовут… Нерон.
Мемнон хмурится.
– Нет.
Ого. Ну и наглец.
– Нерон! – рявкаю я, готовясь проскользнуть в разум пантеры и разбудить его.
Но не успеваю. Мой большой котик встает, сладко потягивается и неторопливо подходит.
Наконец, черт подери. Этого проявления солидарности я жду уже…
Нерон подходит к Мемнону и трется мордой о ногу колдуна.
Что за?..
– Да ладно? – хриплю я.
Меня тут держат за горло, а Нерон решил закорешиться с Мемноном? С Мемноном?
Нет, мой фамильяр точно бракованный.
– И ты ждала, что я поверю твоей лжи? – Колдун обводит взглядом комнату. – Или этой пародии на жизнь, что ты себе сотворила? Нет, ты не могла ожидать, что я поверю, что ты сменила правление самым могущественным народом славной земли Апи на это. – Он брезгливо кривит губы и вновь переключает внимание с кухни на меня. – И что за издевательство над своей магией ты демонстрировала сегодня вечером? Это была шутка, верно?
Судя по всему… черт, он все-таки видел, как я готовлю амулет по рецепту. Да, гордиться мне тут нечем.
– Конечно, – продолжает он, – едва ли ты планировала
