Околдованная - Лора Таласса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выдохнув, хватаю телефон. Не уверена, собираюсь ли я позаботиться об упущенном оргазме или просто отключу сигнал и опять завалюсь спать. Не успев решить, замечаю на экране сообщение:
Подъем на утреннюю пробежку с Сибил – 6:30.
Ага, вот оно что.
Сейчас 6:15, то есть я едва успеваю переодеться и встретиться с ней. Значит, никаких оргазмов и никакого сна.
Сконфуженная и мрачная, беру свои тряпки, влезаю в них, собираю волосы в хвост на затылке и зашнуровываю кроссовки.
Когда я стучу в дверь Сибил, у меня в запасе еще две минуты. И я по-прежнему в отвратительном настроении.
Она открывает и выходит.
– Выглядишь так, как я себя чувствую, – бурчит подруга. – И зачем мы делаем с собой это?
Протираю глаза, качаю головой:
– Потому что мы королевы скверных идей.
– Ну что ж, подруга-королева, – вздыхает Сибил. – Давай доведем эту скверную идею до конца.
* * *
Ладно, пробежка – это не так уж и плохо.
Нет, ты, конечно, бежишь, и все у тебя трясется и подпрыгивает, и ты потеешь в самых неожиданных местах и мерзнешь в других. Но воздух пахнет соснами и влажной землей, щебечут птицы, а про вид я вообще молчу.
Сибил бежит по тропинке, тянущейся позади кампуса, и сворачивает на север по грунтовой дорожке, вьющейся меж прибрежных холмов.
– И это все – территория Ковена? – спрашиваю ее.
Кажется, мы бежим уже целую вечность, но назад пока не повернули.
– Ага, на многие мили – там, дальше, резиденции выпускников.
Сибил, пыхтя, тычет пальцем вперед.
Не вижу домов, о которых она говорит, но знаю о них. Члены Ковена, предпочитающие жить рядом с другими ведьмами, подальше от шума и суеты «нормального» сообщества, могут поселиться на территории Ковена. Мысль о том, чтобы состариться рядом с другими ведьмами, звучит довольно идиллически, если не пафосно, но кто знает? Возможно, к тому времени, как я окончу Белену, я приду к ней.
Лес уступает место полям. Слева от меня мелькает далекая береговая линия – и океан.
Да, слово «идиллически» придумано именно для таких дней, как этот.
Я даже почти забываю о своей стычке с Мемноном.
А ведь он становится проблемой – большой проблемой. За последнюю неделю он навещал меня дважды – не говоря уже о моих, гм, ярких снах. И если вчерашние прощальные слова Мемнона что-то да значат, я увижу его снова – и скоро.
Только теперь я вспоминаю одну упущенную деталь нашей встречи.
Ты наслаждалась временем, проведенным в разлуке со мной? – сказал он. – Все двадцать веков?
Холодок пробегает по моей спине, когда я подсчитываю.
Ему две тысячи лет?
Просто в голове не укладывается. И кстати о времени – если Мемнон знает, сколько лет он спал, то знает он и то, какой сейчас год.
Что еще он должен знать?
В первый раз с тех пор, как он появился за Лунной обсерваторией, я задумываюсь о его жизни. Как именно он добрался из Южной Америки в Северную Калифорнию? Где достал одежду? От кого получил информацию о современном мире? И где, во имя Богини, он поселился?
Все эти вопросы наполняют сознание смесью страха и вины. На самом деле я совсем не хочу знать ответы ни на один из них, но чувствую себя скверно – потом что это ведь я освободила этого человека, а потом бросила на произвол судьбы.
Не то чтобы я в состоянии ему помочь. Тем более после того, как он со мной обошелся.
Кстати о том, как он со мной обошелся…
Мысли возвращаются к последнему сну. Хочется сгореть со стыда, вычеркнуть из памяти то, что я уже дважды видела эротические сны с этим гребаным Мемноном. В смысле, он, конечно, порочно красив, так что, наверное, у меня хороший вкус, но слушайте, мы ведь не раздвигаем ноги перед каждым чертовым мужиком из грез. Даже если он и знает, как обращаться с киской.
Прерывисто вздыхаю.
– Эй, ты в порядке? – интересуется Сибил.
– Что? А, да, все хорошо, – торопливо выпаливаю я.
Она подозрительно смотрит на меня пару секунд.
– Жаль, что так вышло с амулетом, – говорит наконец подруга.
Она думает, что у меня такое настроение из-за дурацкого амулета?
Если бы.
Отмахиваюсь:
– Да ладно. Ничего. Попробую еще раз.
Еще секунду чувствую на себе взгляд Сибил, но, поскольку почва неровная, ей в конце концов приходится отвести глаза.
Мы бежим еще немного, а потом грунтовая дорожка разветвляется – одна ее половинка тянется дальше, а другая сворачивает в сторону дома.
– Если не хочешь продолжать, – говорит Сибил, – давай сюда.
И показывает на вожделенную обратную тропку.
– Не хочу продолжать, – отвечаю.
Энергия моя иссякает, а между мной и моей спальней еще мили и мили.
Бежим назад по Вечному лесу, среди пения птиц и пятен солнечного света.
До кампуса, должно быть, уже меньше мили, когда путь нам перегораживает желтая лента; такими лентами оцепляют места преступления.
Мы с Сибилой притормаживаем. За лентой снуют люди в форме ПСС, их магия висит в воздухе. Но витает тут еще что-то, что-то мрачное, маслянистое, зловещее. Подо всем этим я чувствую…
Смерть. Безжалостную, мучительную смерть. Но это лишь мимолетное впечатление; оно сразу исчезает.
– Селена… – В голосе Сибил страх.
Не успеваю ответить, как нас замечает офицер.
– Эй, вы, там! – окликает нас женщина.
Думаю, что она велит нам идти своей дорогой, но она манит нас, предлагая приблизиться к оцеплению.
– Могу я поговорить с вами минутку? – спрашивает она.
Мы с Сибил переглядываемся, и я отвечаю:
– Да. Конечно.
Ступаем на огороженную территорию. С каждым шагом сердце мое падает все ниже и ниже, все внутри переворачивается, а интуиция велит держаться подальше. Что-то тут не так.
– Вы местные? – спрашивает офицер, доставая блокнот и ручку.
– Мы – студентки Ковена Белены, – говорю.
– Вы регулярно пользуетесь этой тропой?
– Она – нет, – Сибил кивает на меня. – А я бегаю тут еженедельно весь последний год.
– Кто-нибудь из вас знает кого-то еще, кто ходит тут регулярно? – спрашивает женщина, переводя взгляд с меня на Сибил и обратно.
Я кошусь на толпу офицеров и других людей в форме, и в груди поселяется тошнотворная тревога. Группа расступается, и я замечаю… замечаю…
Разум не может – не хочет! – осмыслить то, что видят глаза. Алое, розовое, бежевое, черное, много, так много маслянисто-черного…
Офицер сдвигается, перекрывая мне обзор.
Прижимаю руку ко рту, борясь с тошнотой.
Сибил переводит взгляд с меня на место преступления, потом
