И стали они жить-поживать - Светлана Багдерина

Хоть заклинание это было слабое и нестойкое (по крайней мере, в его исполнении), но его двухминутного действия вполне хватало, чтобы недоумевающего монстра с ногой, превратившейся вдруг в крошащийся на глазах кирпич пятого сорта, поражал один из не менее недоумевающих, но помнящих свое дело лукоморцев.

Дела с помощью магии пошли веселее[164] и быстрее. А скоро Граненыч, видя смятение в рядах штурмующих, бросил в бой свежие силы, Семен на соседней стене исхитрился направить свой паровой самострел под немыслимым углом на лестницы зверолюдей и одним выстрелом перебить их все, и через десять минут последний оккупант был сброшен с Сабрумайской сторожевой башни с прочувствованными напутственными словами.

Сгрудившимися было у ворот монстрами, не теряя времени, занялись лучники, и остатки отборных частей Костея, под градом стрел, камней, бревен, ядер и огненных шаров[165], тщетно прикрываясь не порубленными еще щитами, бросились перегруппировываться и за новыми лестницами.

В смысле, наутек.

Вслед им гремело победное "Ура!", перемежающееся множеством прочих, не менее победных выражений в адрес отступающих.

Башню тем временем захватили вооруженные бинтами, носилками, лубками, настойками, иглами, воловьими жилами, скальпелями и прочими пыточными орудиями, принадлежащих их профессии, знахари во главе с дедом Зимарем и успешно продержали вплоть до нового штурма.

А специалист по волшебным наукам окончательно стал героем дня, и единственное, о чем он сожалел — что ранили его не в руку или лоб. Перевязь или повязка вокруг головы смотрелись бы гораздо живописнее и мужественнее, нежели бесформенная лепешка поперек лица из зелено-сине-фиолетовой, хоть и очень действенной, мази, удерживаемая на месте полоской ткани в веселый желто-голубой цветочек на розовом фоне.

Змея-Горыныча обороняющиеся заметили только когда было уже поздно[166]: черная тень вынырнула из истекающих дождем туч, мгновенно обретя плотность, плоть, крылья и огромные когти, и с ревом, пробирающим до самого костного мозга даже самых отважных, спикировала на город.

Три струи ослепительно-белого жидкого пламени вырвались из трех бездонных глоток, и деревянные, промоченные ливнем дома внизу вспыхнули, как бумажные.

Защитники на стенах, на минуту позабыв о прущем напролом враге, в бессильном отчаянии оборачивались назад, пытаясь разглядеть, не охвачены ли пожарами их слободы и проклинали мерзкую летучую тварь, что обрушилась на их головы так внезапно и нечестно, ибо защиты от произвола Змея, чувствующего себя хозяином неба над Лукоморском, не было никакой.

Хотя…

Расчет Семена и дружинники на стене повернули головы как по команде и с безмолвной надеждой и одним и тем же вопросом, не нуждающимся в озвучивании, уставились на оказавшегося на их стороне башни специалиста по волшебным наукам.

— Кто, я?!.. — недоверчиво ткнул себя пальцем в грудь Агафон, словно лукоморцы попросили его в одиночку разогнать за десять минут всё Костеево войско.

Дружинники и кузнецы, обрадованные понятливостью великого мага, энергично закивали.

— Вы же маг, ваше премудрие, — почтительно напомнил ему Семен. — Да какой боевой еще… Уж если вы не сможете совладать со Змеем… то кто же тогда?..

— Что ж он, так и будет бесчинствовать, дома наши жгать, пока мы тута воюем, а? — с укором поглядел на почувствовавшего себя разом очень неуютно чародея широкоплечий толстогубый лучник.

— Нет, я что… я ведь ничего… я ведь не отказываюсь… — нервно пожал плечами Агафон, бросил косой взгляд на кружащего вдалеке над центральной частью Лукоморска, словно выбирающего следующую цель, Змея, и заперебирал длинными пальцами, будто готовился выпустить какое-нибудь заклинание.

Дружинники впечатлились и отступили на шаг, но глаз с него не спускали.

— Уж вот если бы Масдай был рядом, — прищелкнул пальцами, напугав мужиков, качнул головой и тяжело нахмурился волшебник, — ковер мой летающий, то бишь… Вот тогда бы я ему показал… Тогда бы я ему устроил… На нем бы чешуйки целой не осталось, когтя не переломанного — не то, что головы!..

Аудитория одобрительно закивала, приговаривая: "Так его, так!", и специалист по волшебным наукам воспрянул духом.

— Я бы запустил в него "дезориентацией Лелюша" — и он позабыл бы сразу, где находится, чего ему тут надо, и в какой стороне у нас тут небо, а в какой — земля. В принципе, этого достаточно, чтобы он через десять минут сам свалился бы вверх тормашками на голову зевакам, и — разбирай его на сувениры!..

Мужики разочаровано замычали: трехголовая чешуйчатая скотина, только что пожегшая-попалившая чуть не полгорода, с их точки зрения не заслуживала такой легкой участи и долгой жизни.

Даже в виде сувениров, что бы это такое ни было.

Народ требовал зрелищ, и Агафон почувствовал, что просто не может обмануть ожидания с каждой минутой увеличивавшейся толпы своих фанатов.

— Но не тут-то было, — торжествующе проговорил он и обвел с заговорщицким прищуром собравшихся вокруг него защитников Соколовской стены. — За свои преступления ему не придется ждать от меня пощады. Я… не стану выжидать, пока подлая рептилия отдаст концы сама по себе. После "дезориентации Лелюша" я припечатаю его "эпиляцией Барбикана", и чешуя с него посыплется, словно с карася под рыбочисткой!..

По толпе дружинников пронесся одобрительный смех.

Зверолюди внизу прервали штурм полосы препятствий Граненыча и стали бросать наверх подозрительно-обиженные взгляды: уж не заметили ли лукоморцы, что они делают что-нибудь не так, и не издеваются ли над ними теперь?

Но дружинникам, собравшимся вокруг специалиста по волшебным наукам, было пока не до них.

— …Он, конечно, попытается достать меня пламенем, но я его ждать не собираюсь! Ха! Нашел дурака, поганая рептилия!.. Пока он крутит своими громадными тупыми башками, я сделаю вот такой маневр… — под восхищенными взглядами солдат он рукой изобразил, какой конкретно маневр они с ковром сделают, и азартно продолжил: — …и в каждую разверстую глотку я мигом ему засуну по "огнетушителю Якимовича"! Мерзкая Змеюка захлебнется собственным огнем!..

— Так ему, так!..

— Еще, еще!..

— А дальше что?..

— Не давай ему спуску!..

— Тепленьким бери, тепленьким!..

— У-у, скотина чешуёвая!..

Агафон возвел очи горе в поисках вдохновения, нашел, вдохнул полную грудь подпаленного воздуха и увлеченно продолжил:

— И как только он начнет кашлять, задыхаясь, и метаться в небе, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух, я…