И стали они жить-поживать - Светлана Багдерина

Предложение было принято единогласно.

Но поздно.

Отодрать спасительную избушку от проклятых флагов и ворот они так и не смогли.

Оставалось только сидеть и ждать, что еще обрушит на их бессчастные головы злодейка-судьба.

К их утешению, ждать пришлось недолго: через несколько минут после последней попытки унести, подобно улитке, домик с собой, злодейка-судьба обрушила на свод тарана нечто огромное и тяжкое, отчего доски перекрытия протестующее заскрипели и заходили ходуном.

— Что это?.. — повскакивали зверолюди, но вместо ответа последовал новый сокрушительный удар.

БАХ!

— Они бросают что-то на крышу тарана!..

— Но у нас заклятье на непробиваемость!..

БА-БАХ!

— Было!!!..

— То есть?..

— Оно выдохлось! Я знаю такие штуки — они надежные, но недолговечные!..

— И что теперь будет с нашим укрытием?..

БАМ!

— Они раздавят его!..

— Они раздавят нас, тупая башка!!!..

— Сам-то больно умный!!!..

— От дурака слышу!..

— Перестаньте!..

— Прекратите!..

— Эй, вы!..

БАМ-М-М!

— И что же нам теперь делать?..

— Неужели?!..

— Но нас нет другого выхода!.. — жалобно взвизгнул интеллектуал и обвел расширившимися от ужаса глазами товарищей по добиваемому оружию.

— Я тебе покажу, предатель! Я — ваш командир! — грозно оскалил пятисантиметровые клыки капрал, но, наткнувшись взглядом на недвусмысленные выражения морд своих подчиненных, каждая из которых была украшена точно таким же дентальным набором, сник.

БУМ-М-М-М!!!

— Раз ты — командир, то вот и командуй как надо, — вздыбив шерсть на загривке и прижав уши, процедил сквозь зубы оптимист.

— Показывай! — поддержали его остальные.

Капрал вздохнул, пожал плечами, закатил глаза и набрал полную грудь воздуха:

— Отставить разговорчики! На счет "три" начали! Раз-два-три!

— Мы! Сда! Ём! Ся! Мы! Сда! Ём! Ся! Мы! Сда! Ём! Ся!..

Бессильно скрежеща зубами и сжимая кулаки, генерал Кирдык наблюдал с почтительного расстояния[159], как трусы-таранщики, бросая оружие в грязную воду уцелевшего рва, один за другим поднимались по сброшенной веревочной лестнице на крышу башни и сдавались в плен и как, покончив с пленением, лукоморцы продолжили бросать на опустевший поверженный таран громадное бревно на цепях — лом — пока последнее слово осадной техники не превратилось в жалкую кучу строительного мусора.

И, будто издевка, будто прощальный неприличный жест, строго перпендикулярно к створкам ворот осталось торчать, как приклеенное, обитое железом стенобитное бревно.

Если бы царь мог видеть, что происходит сейчас с их планом, который не мог дать осечку!..

Генерала передернуло.

Если бы царь мог видеть, что происходит сейчас с их планом, который не мог дать осечку, единственным безопасным местом для него, Кирдыка, было бы рядом с теми таранщиками где-нибудь в казематах лукоморской тюрьмы.

И то не навсегда.

В последнее время чтобы вывести его величество из себя далеко и надолго хватало и куда более незначительных поводов, а эта неудача…

Генерал снова вздрогнул и украдкой оглянулся, не заметил ли кто.

Кто заметил.

Второй советник его величества Кто стоял поодаль от погруженного в мрачные думы военачальника и тонко, понимающе ухмылялся.

Значит, насчет доклада царю можно было не беспокоиться: Кто распишет происшедшее в лучшем виде, не жалея красок и оттенков. Он никогда еще не упускал такого шанса.

Кирдык с сожалением перестал жалеть себя и стал мыслить в другом направлении.

Что сможет заставить его величество позабыть об утреннем провале?

Только дневная победа.

Скроив озабоченную мину, генерал откашлялся и подозвал к себе советника Кто, не перестающего сладко улыбаться, словно только что лицезрел четвертование старого врага.

— Как вам известно, господин советник, на время… отдыха… его величества царя Костея я имею полномочия командовать нашей армией, — начал он издалека, но проныра-колдун, уловив, куда дует ветер, сразу же возразил:

— Армией — да. Магами — нет. Мы принимаем приказы только от его величества лично, как, наверное, известно даже вам, генерал.

Кирдык с усилием загасил тошнотворную волну неприязни к самодовольному колдуну и кивнул:

— Известно. Но, как известно, наверное, даже вам, советник, сегодня утром во время совещания его величеством было принято решение в маловероятном случае… неудачи… на первом этапе наступления… применить некие артефакты горных духов, закупленные вами лично, если я не ошибаюсь, не так давно. И конкретно — камень землетрясения, для разрушения сторожевой башни.

— Ну, если вы имеете в виду только это, — снисходительно хмыкнул Кто, — то вам должно быть известно и то, что после того, как я брошу камень, остальное всё равно придется делать вашим солдатам.

— Известно, — пробуравил его взглядом генерал. — Не волнуйтесь. Мои солдаты знают свое дело.

— Не сомневаюсь, — расплылся в гаденькой усмешечке Кто и взглянул на песочные часы на своем поясе:

— Через десять минут я жду ваших… с позволения сказать, львов, у прохода. Желаю удачи.

Ровно через десять минут за спиной у гордо выступившего вперед второго советника выросла стена из двух тысяч отборных головорезов армейской элиты — воинов с головами львов. Черные стяги сотен с оскалившимися львиными черепами с развевающимися гривами реяли над стройными рядами, приготовившимися идти на прорыв по первому же знаку своего капитана. Боевые топоры зажаты в когтистых лапах, в зубах палицы, в глазах — смерть.

Защитники города на стенах и на башне забеспокоились, забегали, засуетились, и Кто снова тонко улыбнулся: у ничего не подозревающих бедолаг было больше причин волноваться, чем они предполагали.

— Мы готовы, — сдержано доложил капитан, и колдун кивнул.

Он в последний раз сверился со спецификацией ("Землетрясение, десять баллов по шкале Цугцвангера, одна штука — камень с чередующимися черными и белыми полосами"), уверенной рукой развязал шнурки, стягивающие горловину мешочка с артефактами, и онемел.

Все камни в мешке были одинакового цвета.

И больше всего походили не на камни, а на…

— Золото?.. — вопросительно взглянул капитан сначала на слиток размером с небольшое яблоко, потом на застывшего с открытым ртом колдуна.

— Золото?.. Золото?!.. Золото!!!.. — как легкий бриз, пронесся шепоток по мгновенно расстроившимся рядам гвардейцев[160].