Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Некоторые цифры, приведенные ниже, станут лучшим доказательством того, как ЦК младотурок воплощал свою программу в жизнь. В периоде июля 1908 по март 1910 г. вали (губернаторы) всех двадцати девяти вилайетов империи были заменены. Девяносто три процента начальников местных отделений связи, такой же процент местных директоров учреждений образования, а также сто процентов послов империи и девяносто четыре процента поверенных в делах были уволены и заменены людьми, преданными режиму[319].
Легко понять в этой связи заявление Бехаэддина Шакира, одного из ключевых деятелей КЕП, сделанное им с гордостью в конце 1909 г. о том, что у КЕП — 360 клубов-отделений по всей стране, в составе которых более 850 000 членов, и что КЕП победил в борьбе за «общественное мнение»[320].
Революция в восточных провинциях во время первой избирательной кампании
Мы уже говорили о том, что июльская революция 1908 г. была, в основном, «балканской», то есть принесшей незначительные результаты провинциям Малой Азии. Комитет, стремившийся распространить свое влияние по всей империи, расценивал такое положение дел как серьезную проблему. Поэтому одной из первых принятых мер КЕП стала отправка своих делегатов в Малую Азию, чтобы разъяснять там суть своего политического проекта и создавать клубы младотурок на местах. Это оказалось несложной задачей в регионах, в том числе достаточно отдаленных, где многое продолжало функционировать на основе клановых, а чаще даже племенных традиций. Как часто случается в подобной среде, ряд традиционных местных лидеров поспешили встать на сторону нового режима. Согласно Ханиоглу, в итоге сеть образовалась из местной знати, высокопоставленных военных и государственных служащих. Они стали так часто использовать преимущества своего положения для личного обогащения или вмешательства в местные дела, что КЕП вскоре пришлось чистить свои ряды и поставить во главе местных отделений партии молодых офицеров, известных центральному руководству[321]. Большое значение для нашего исследования имеет то обстоятельство, что эти проекты КЕП дали Иттихаду случай проверить прочность своего альянса с АРФ.
Какой реальной силой обладала в то время АРФ в восточных провинциях? Согласно историкам партии, она внедрилась прежде всего в районы с явным армянским большинством населения, такие, как регионы вблизи Вана, к югу от озера Ван, вблизи Сасуна, долины Муш и районы Дерсима и Эрзинджана. Однако часто ее присутствие было чисто символическим и сводилось к нескольким десяткам активистов, чьи взаимоотношения с армянским крестьянством были, по меньшей мере, двусмысленными. Жители деревень гордились своими героями — бойцами сопротивления, которые противостояли превосходящим силам врага. В то же время они сознавали, что им самим, как объектам возмездия со стороны государства, приходится платить высокую цену за каждую предпринятую фидайи операцию. Отношение населения разделилось — одни считали самозащиту необходимой даже в случае ответных репрессий, другие считали присутствие бойцов тяжелым бременем и возлагали на них ответственность за все свои несчастья.
Лидеры дашнаков, находившиеся на нелегальном положении все то долгое время, когда они представляли единственную силу сопротивления режиму Абдул-Гамида, теперь вышли из подполья. В Ване Ваан Папазян[322] и его люди находились в своем горном убежище, когда получили подтверждение новости о том, что конституционалисты одержали победу. Один из местных лидеров АРФ Арам Манукян, только что освобожденный из тюрьмы, пригласил д-ра Папазяна присоединиться к нему в Ване, чтобы отпраздновать восстановление конституции. Еще вчера преследуемые османскими войсками фидайи с трудом могли поверить в реальность нового положения вещей: до 31 августа они не возвращались в Ван. Папазяна и Манукяна пригласили в конак (административное здание вилайета. — Прим. пер.), где вали принял их с почетом: «Мы были противниками, но с этого момента мы — друзья. Вчера царствовала тирания, сегодня — конституция. Я убежден, что мы защитим ее вместе», — заявил вчерашний враг ошеломленным армянским лидерам[323].
В Муше местный военный руководитель АРФ Рубен Тер-Минасян был точно так же удивлен новостями — прошло некоторое время, прежде чем он убедился, что это все же не ловушка, подстроенная гамидовским режимом. Послание от двух боевиков — Дадрака и Кармена — гласило: «Божье благословение с нами. Сегодня префект посетил прелата и объявил, что в результате революции “Султан Абдул-Гамид провозгласил конституцию. Все заключенные будут освобождены. Напишите Рубену и посоветуйте сохранять спокойствие, скоро последует декрет и о его амнистии”»[324].
Добравшись до центра Муша, Рубен был поражен официальным приемом с оркестром, который был оказан ему губернатором Салих-пашой перед зданием конака. Не менее девяти подразделений промаршировали перед армянскими фидайи, которые взирали на них со смешанным чувством. «Это фидайи — наши братья. Мы направляли на них наши штыки, потому что нам завязали глаза. Виной всему был прежний режим. Да здравствует конституция! Да здравствуют революционеры!»[325].
Схожие церемонии происходили и в других местах. В Смирне местные представители АРФ Грач Тириакян и Арутюн Калфаян слушали, как д-р Назим, который находился в городе уже с декабря 1907 г.[326], говорил о нерасторжимых узах», связывающих армян и турок[327]. В Диарбекире, в курдской среде, Вардгес Серингюлян, бывший глава партийной организации в Ване, только недавно вышедший на свободу после нескольких лет заключения, с энтузиазмом участвовал в официальных приемах вместе с местными младотурками. Однако дашнакские боевики из Диарбекира были настороже, «отказываясь раскрывать, несмотря на заверения будущего депутата парламента, ни свою организационную структуру, ни тех, кто снабжал их оружием»[328]. Нужно прибавить, что эти боевики стали свидетелями того, как на местной сцене вновь появились бывшие преследователи армян — Ариф и Фейзи-бей, недавно присоединившиеся к делу Иттихада[329].
Приведенный выше ряд примеров производит общее впечатление того, что полевые боевики отнеслись к новому режиму со скепсисом и подозрением, в отличие от тех лидеров, которые недавно вернулись из ссылки и обосновались в столице.
Показательный эпизод говорит о многом в отношениях
