По чужим правилам игры. Одиссея российского врача в Америке - Гуглин, Майя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот и твой большой дом. Спокойной ночи.
Я сходила на прием к Сэму Брауну, директору программы из Университетских больниц. Ховард не мог меня отвезти. По телефону посоветовал узнать заранее, где продаются билеты на автобус. А водитель их разве не продает? – Нет.
– Ребята, где купить билеты на автобус?
Никто не знает. Никто не помнит, чтобы он когда-нибудь ездил автобусом. У всех всегда были машины. Приносят телефонный справочник. Звонят в автобусную компанию. Билеты продает водитель.
Браун сразу понял, что мне надо. К сожалению, это программа не для меня. Они не берут иностранных выпускников. У него уже три тысячи заявлений. Вы подавали заявление на стандартном бланке? Вот заполните на нашем. Он положит мое заявление отдельно. Вдруг какая-то неожиданная вакансия. А пока мне лучше позвонить в Лютеранскую больницу и в Меридиа Гурон. Используйте мое имя, используйте имя доктора Вайта, чтобы попасть на прием. Хорошо, он позвонит и сам.
Отказ из Меридиа Гурон уже лежал у меня в столе. Но директору я позвонила. Благодаря звонку Брауна его позвали к телефону. Он долго мне объяснял, как это плохо, что мне уже немало лет, и что еще хуже, что я так давно закончила медицинский институт. Знания устаревают. Если бы я даже в моем возрасте только что окончила бы институт, он бы с удовольствием со мной побеседовал.
– Я сейчас экстерн в Мемориальной, в кардиологии. Пожалуйста поговорите с кардиологами. Они скажут вам, что я способная. Я вполне в состоянии обновлять свои знания.
– Хорошо, приходите. Сам я побеседовать с вами не смогу. Но вы поговорите с администратором программы.
Администратор программы – это просто повышенная в должности секретарша. Никаких решений она не принимает. Беседовать с ней я не пошла. В Лютеранской меня тоже не приняли.
Подошло время идти к Коале-геронтологу. Отпросилась у Ахмади. Неожиданно долго прождала автобуса. Перепутала маршруты, пересаживаясь на второй. И поняла, что безнадежно опаздываю. Остановки автобуса – буквально через сто метров. Пассажиров много. Каждый по очереди покупает билет у водителя. Да еще просят делать дополнительные остановки. Что, эти двадцать шагов пешком нельзя пройти? А вот ждет инвалид в коляске. Сейчас ему спустят специальный трап. Потом водитель будет фиксировать его коляску, чтобы она не каталась по салону…
Я выскочила из автобуса под дождь. Единственная возможность не опоздать – поймать машину. Я подсчитала наличность – шесть долларов. Билет на автобус стоит доллар двадцать пять центов. Ехать, кажется, не очень далеко. Хватит или нет?
Я голосовала на дороге. Машины не реагировали. В России за это время я поймала бы уже пять машин. В чем дело?
В припаркованном автомобиле перекусывали два черных парня.
– Вы не подвезете меня к кайзеровской больнце?
Они воззрились на меня с изумлением.
– Слушай, – сказал один, – вот этот автобус идет прямо туда. Я могу дать тебе доллар. Садись и езжай.
– Я знаю. У меня есть доллар. Я опаздываю. Мне очень нужно успеть вовремя. Ты не мог бы меня подвезти?
– Мне в другую сторону.
Я продолжала голосовать с тем же результатом. Один из ребят доел и ушел из машины. Второй подкатил ко мне.
– Садись. Куда?
Едем.
– Куда ты так спешишь?
– У меня собеседование. Я ищу работу.
– Почему же ты не вышла заранее, чтобы успеть?
– Понимаешь, я всего второй раз ехала на автобусе. В первый раз он пришел очень быстро. Я не думала, что он может так задержаться.
– А сколько ты здесь живешь?
– В Америке? Уже больше месяца.
– Чудеса! – крутит головой парень. – Сегодня вечером расскажу родным, что меня остановила на улице белая женщина-доктор из России и попросила её подвезти! Они наверняка ничего подобного не слышали. Знаешь, тебе повезло, я хороший парень. Но, прошу тебя, никогда больше так не делай! Это не принято.
– Но почему? В России это обычная вещь!
– Ты же не в России, ты в Америке! Надо делать так, как принято здесь! А у тебя был когда-нибудь черный парень? Тебе не интересно попробовать?
– Извини, мне интересно попасть на собеседование. Сколько я тебе должна?
– Я тебя не за деньги вез. Просто увидел, что тебе надо помочь. Хочешь я тебя подожду? Нет? Ну, счастливо!
Когда идешь на собеседование, первая заповедь: приди вовремя. Вторая: хорошо выгляди. Третья: улыбайся! Это не испортит твое лицо… Я опоздала на сорок минут. И промокла, пока голосовала под дождем. Но геронтолог меня принял. Фамилия, как у всех, написана на именной бирке. Господи, какой же он Коала? Он же просто Ковальчук!
Позже он говорил мне, что за сорок минут, проведенных у него в кабинете, я не улыбнулась ни разу.
На вид ему около шестидесяти. Потомок русско-еврейских эмигрантов. Родился в Нью-Йорке, в Бруклине. Образование – в Бостоне, в больнице Джона Хопкинса. Потом работал в нью-йоркской «Горе Синай» – больница с таким названием есть почти в каждом американском городе. Как ни мало я еще ориентируюсь в американской медицинской жизни, но уже понимаю, что все это на высшем уровне, куда мне, например, путь закрыт. Как же он оказался в Кливленде?
Рассказываю о себе. Даю документы. А вот и очередной ляп. Да какой!
– Погодите. В вашем резюме написано, что вы поступаете в резидентуру по терапии. При чем тут ординатура по геронтологии?
Как я об этом не подумала! Резюме надо было переписать!
– Мы вас могли бы взять в ординатуру. Но это имеет смысл только если вы через два года вернетесь в Россию и будете работать геронтологом. Если я правильно вас понял, ваша задача – остаться здесь навсегда. Тогда без оконченной резидентуры ваша геронтологичсеская подготовка не будет учитываться. Она недействительна. И после ординатуры вам все равно придется поступать в резидентуру.
– Меня это не смущает. Я много работала с пожилыми больными. У нас в инфарктном отделении восемьдесят процентов больных – пожилые люди. Я знаю, как их лечить. У меня с ними хороший психологический контакт. У геронтологии и терапии вообще, а у кардиологии особенно, очень много точек соприкосновения. Я уверена, что буду хорошим клиническим ординатором.
– Давайте так. Вы в кардиологии на сколько?
– Точно еще не знаю. Или до конца декабря, или до конца января.
– Приходите к нам экстерном на один – два месяца. Вы к нам присмотритесь, мы к вам. У вас проблемы с жильем и деньгами,
