По чужим правилам игры. Одиссея российского врача в Америке - Гуглин, Майя
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Крис! Помоги!
– Нет-нет. Ты сама.
– Крис! Не успеваю!
– Ну, давай разбираться.
Кое-как сориентировалась. Но времени все равно не хватило. А Крис ушел. У него поликлинический прием. Это – святое. Как только выпускник медицинского факультета приходит в программу, ему определяют один день в неделю, когда он смотрит больных в поликлинике. Независимо ни от каких других занятий. Когда больного докладываешь старшему, как мы это делаем на кардиологическом приеме, то старший и получает за это деньги. А на твоем приеме ты сам старший. И больные твои, частные. При повторных посещениях поликлиники их запишут только к тебе, если, конечно, они не начнут активно возражать. Через три года ты закончишь программу и выйдешь с готовой частной клиентурой.
Когда в два часа вся группа, человек шесть-семь, собралась в учебной комнате, я представила больного Ахмади. Что это был за доклад! Он останавливал меня после каждого предложения, чтобы задать дополнительные вопросы. Как можно интерпретировать эти показания Сван-Ганца? А какими они были бы не при септическом, а при кардиогенном шоке? Как объяснить динамику парциального давления углекислоты? От какого числа этот анализ? Высеянный стрептококк – случайное загрязнение или истинный возбудитель? И я говорила:
– Не знаю. Не помню. Не догадалась посмотреть. Вы совершенно правы, доктор Ахмади, это важно.
Он уже, конечно, понял, что я не успела подготовиться. Но продолжал спрашивать и терпеливо ждал, когда я в десятый раз скажу: не знаю.
– Ну как вчерашний доклад? – спросил на следующее утро Крис.
– Плохо. Дай мне, пожалуйста, больного.
Больных мне теперь дают регулярно. Еще не наравне со всеми, но все же. И получается лучше. Правда, времени уходит уйма. Посмотреть больного. Прочитать историю. Или две, если есть старая, из архива. Сходить в подвал, посмотреть рентгенограммы. Их все смотрят сами. Оформить запись для истории болезни. И бегом в библиотеку. О чем могут спросить? Книжки все незнакомые. Дома я бы мигом нашла все что надо. Ориентируйся! Быстрее! К Шварцману на разборы ЭКГ уже почти не хожу – не успеваю. Особенно после того, как он вслух сказал, что ЭКГ я знаю профессионально. Только по пятницам прихожу обязательно. В пятницу он приносит на занятия пирожные с изюмом, орехами и вареньем.
Больничная жизнь
В больнице вообще нет проблемы поесть. Еду из дома никто не носит. Кроме Сары из нашей группы. Она, вероятно, ест только кошерное. Всегда, на любом этаже, в любом количестве есть кофе, сахар. Дважды в неделю бесплатный ланч. Его устраивают с рекламными целями фармацевтические фирмы. Стоят подносы с едой, разовая посуда, а рядом мальчик с материалами о лекарствах. Все едят, но я почти не видела, чтобы кто-нибудь разговаривал с представителями фирм. Неужели такая реклама себя оправдывает? Когда такой ланч принесли впервые, я в очередной раз встала в тупик. Это для всех или только для постоянных сотрудников? Мне можно? Я имею право поесть? Пришлось спрашивать. Не хотелось нагло лезть на холяву.
Когда покупаешь еду в буфете, спрашивают – здесь или с собой? Если с собой – кладут не в тарелку, а в пенопластовый футляр с крышкой. Есть можно во время занятий, на конференции, во время обсуждения больного. Зачем тратить время на еду? Иногда ланч дают сразу перед конференцией, и едят все. Иногда кто-то не успел поесть, уносит ланч с собой. Преподаватель жует банан на занятии. На конференции кто-то сзади скребет пластмассовым ножем по пенопласту. Нормально.
В пятницу вечером – бесплатный ужин для резидентов. В больничном кафе открывают дополнительный зал, туда приносят еду, банки с пепси и колой. Иногда бутерброды, иногда пицца, иногда что-нибудь позатейливее. Когда я пришла туда в первую пятницу, ко мне подошла девочка. Я её один раз видела в нашей учебной комнате.
– Ты же из России? Что делаешь сегодня вечером?
– Ничего.
– Поехали с нами.
– Я без машины.
– Мы тебя заберем из вестибюля в семь и вечером привезем обратно. Как тебя зовут?
На этот бесплатный обед меня привела Джанет – ирландка из моей группы, резидент вотрого года. Джанет, куда и с кем я еду сегодня вечером?
– Это немецкие студенты, они сюда приехали на несколько месяцев. А едете вы в бар играть в биллиард. Я тоже туда еду, но с другой компанией.
– А что туда надевать?
– Джинсы и майку.
Полумрак бара. Пиво, соки. Громкая музыка. Два десятка бильярдных столов. Вокруг одного – резиденты Мемориальной больницы. В бильярд играют вяло. То и дело забывают, кто какими шарами играет. Кий дают всем желающим. Просто расслабляются после рабочей недели. Трое немцев. Эстонец. Несколько американцев. Немецкие студенты в нашей больнице стажируются традиционно. Одна группа приезжает, другая уезжает. Старенькую машину передают из поколения в поколение. Анджи, которая пригласила меня сюда, уже ночью везет меня назад. После бара мы заехали к кому-то в гости, а у него в подвале ударные инструменты, и мы лупили по барабанам и тарелкам.
– Я бы не хотела постоянно жить в Америке, – говорит она, – я здесь несколько лет жила с родителями, училась в школе. Но так и не привыкла к американскому образу жизни. Они здесь поверхностные, и отношения между людьми такие же. Они все время улыбаются, но это не значит абсолютно ничего. У нас люди улыбаются реже, но уж тогда это что-то значит. Здесь всю жизнь загоняют в схемы. Ты видела открытки в больничном магазине подарков?
Эти открытки меня потрясли. Там было много десятков готовых текстов на все мыслимые случаи, оставалось только подставить имя адресата. Не было только свободного места для собственного текста.
– Вот-вот. Это типичная Америка. Мне кажется, что если тебе нечего сказать человеку от себя, зачем вообще писать? Тут нет нормальных городов, где можно погулять, поглазеть на прохожих, встретить знакомых, поболтать. Надо поговорить? Запишитесь на прием. Через секретаршу.
– Ненавижу секретарш, – с душой сказала я.
– Вся жизнь американца: работа, машина, дом, ресторан. Заметила, какие основные достопримечательности в Америке?
– Еще бы. Магазины и рестораны.
– Да. Тут даже церкви какие-то утилитарные. Европейского величия нет и в помине. Нет духовности. Все снаружи, все на поверхности. Посмотри, как украшены дома к Рождеству. Они увиты электрическими гирляндами от крыши до фундамента. Нет чувства меры. На Рождество они вешают в уши серьги с Санта Клаусом. На Холлуин – с ведьмами или тыквами.
Холлуин – это
