Над словами (СИ) - Иолич Ася

Её передёрнуло от омерзения и гнева, и в последний момент она нечеловеческим усилием воли продолжила это движение, потанцевав плечами.

– Кир щедрее, чем... многие, – пропела она, глядя, как разгораются вокруг Пулата небольшие, едва заметные багровые язычки. – Кир Пай желает ещё что-то? Может быть, кир Пай желает посмотреть... представление?

Её трясло всё сильнее, и скоро это станет заметно. Пусть уходит! Прочь! Она кричала про себя так яростно, что лицо запылало, а в горле встал жёсткий комок. Уходи!

– Я увидел достаточно, – сказал Пулат, внимательно оглядывая её ещё раз. – Но я ещё присмотрюсь к тебе. Посмеешь лезть в его отношения с женой или уронить репутацию рода – тебе конец. Желаю приятного вечера. Прощай.

Он шагнул наружу, хлопнув дверью.

– Сенкено ксейла. Паде!

Аяна стояла у двери, и её била крупная дрожь. Верделл слетел с лестницы, чуть не упав, и схватил её, обнимая, прижимая к себе.

– Пустоголовая дура, – сказала она наконец.

– Кира... Аяна, ты...

– Нет-нет. Это хорошо, – сказала Аяна, выдыхая и прижимаясь щекой к его груди. – Это прекрасно. Он не узнал меня. Он видит меня второй раз, и второй раз он видит не меня. В первый раз он увидел ободранную замарашку, грязную, окровавленную. Теперь он увидел Ондео. Не хватало ему ещё увидеть, как Конда целует Анвера.

Она расхохоталась, не чувствуя ни капли веселья.

– Пойдём, допьём бутылку и ляжем спать.

– Я уже допил, – сказал Верделл. – Там оставалось немного, и я сидел у лестницы... И слышал всё. И не мог помочь тебе.

Аяна выдохнула и села на ступеньки.

– Всё в порядке, – махнула она всё ещё слегка дрожащей рукой Вараделте, которая высунулась из своей комнаты. – Верделл, у меня в голове каша.

– Надеюсь, без изюма, – передёрнулся Верделл.

– У тебя хватает сил шутить?

– Ничего не случилось. К тебе пришёл не надсмотрщик с бичом, способным вынуть глаз из глазницы, а Пулат, который даже не узнал тебя, – сказал Верделл, присаживаясь рядом с ней на ступеньку. – Иди сюда, положи голову мне на плечо и посиди так. Тебя трясёт.

Аяна закрыла глаза и уронила голову ему на плечо.

– Он какой-то хищный. У него в повадке есть какая-то хищность, которая заставляет меня цепенеть.

– Да. Меня тоже. Я, конечно, убеждаю себя и тебя, что он не страшный, но меня в детстве от него мурашки пробирали. Хорошо, что ты выбежала к нему, а не я. Меня бы он узнал.

– Да ни за что.

– Он узнал бы. Я не окровавленный и не грязный, хоть и подрос. Он не заработал бы состояние и не вернул бы имя после того скандала с киром Кондой, если бы был невнимателен. Видимо, превращение из замарашки в дорогую синеволосую актрису даже ему задурило голову. Слушай, а что ты кинулась так? Кир Конда через неделю только приедет.

– Просто сыграла эту песню, которой мы друг друга зовём. Вспоминала его. И тут дверь открывается. Верделл, погоди. О чём он говорил? – Аяна перебирала в памяти фразы Пулата. – Какой выкуп? Он сказал, что я недорого обхожусь Конде.

– Конечно, недорого. Все расходы – на Анвере. Что за выкуп?

– Он сказал... Как же... на этот раз хоть без выкупа обойдётся... Он растёт на глазах. Сначала катьонте, потом актриса. Какая катьонте?

– Может, он решил, что замарашка капойо была... его любовницей?

– Наверное... Но при чём тут выкуп?

– За актрис никто не платит выкуп.

– За капойо Аяну тоже никто не платил. Погоди! – распахнула глаза Аяна. – Конда сказал, что опасается, что появятся корыстные люди, которые будут пользоваться именем Нелит. Может, кто-то представился Анвером, отцом Аяны, и потребовал выкуп за её, как эту, честь? Конда не упоминал об этом... Может, он не знает? Что будет, когда он вернётся!

Верделл нахмурился.

– Ты уже была своим братом, сыном и мужем. Могла стать и отцом. Надо узнать. Не нравится мне это. Если выяснится, что Анверов много, и кто-то заявит на одного из них, начнётся полный кавардак. Слушай, как до сих пор это ещё работает? Кир Конда прав, мошенников хватает. Погоди. Давай я съезжу к Пай и привезу Арчелла.

– Ты что! А если кто узнает! Анвер съездит.

– Ты только что дрожала перед Пулатом, и сама отправляешься в логово льва?

– Анвер отправляется. Во-первых, вряд ли Пулат будет у боковых ворот. А во-вторых, ты считаешь, ему в голову придет, что Ондео в тот же вечер обросла бородой и запрыгнула на коня? Ондео, пустоголовая дура? Пф!

Верделл дёрнулся, бледнея, и Аяна зажала рот рукой.

– Прости. Это приклеилось ко мне. Я больше не буду.

Верделл закрыл глаза, вдохнул и выдохнул, потом поцеловал Аяну в волосы над виском, похлопал по плечу и печально поплёлся наверх, в свою комнату.

23. Смотри над словами

– Здравствуй, Весеймос, – сказала Аяна парню на конюшне. – Чего не спишь?

Широкая улыбка парня, слегка щербатая, но очень искренняя, словно осветила и его самого, и Аяну, и Ташту, нетерпеливо переминавшегося за дверью денника.

– Под окна любимой ходил, – сказал он. – А у тебя девчонка есть?

– Нет. Ты это, смотри, – сказала Аяна. – Осторожнее будь. Чтоб не случилось чего, – показала она руками, изображая большой живот. – Ну, ты понял. А то я слышал, тут у верхних кирио капойо так добегалась на свидания.

– Осторожнее? – удивился Весеймос.

– Да. Ты подойди к киру Верделлу, он книгу одну нашёл интересную. Там всё написано, и даже больше.

Аяна наклонилась к фонарю и многозначительно поиграла бровями, отчего Весеймос покраснел.

– Прямо в книге? Эх, жаль, я читать не умею.

– Сэйнан тебе в помощь, – хмыкнула Аяна. – Ну или Верделла попроси.

Ташта пугливо оглядывался, быстрым шагом неся её в свете двух лун к дому Пай.

– Эй, Айдерос! – шёпотом позвала она у боковых ворот. – Эй!

– Что тебе? – наконец тихо откликнулся из темноты Айдерос. – О! Анвер! Сто лет не видел! Ты поболтать или по делу? Я тут спал, вообще-то.

– Мне Арч нужен. Позовёшь?

– Арчелла нету. Где-то по делам кира бродит, видимо.

– А как найти?

– Срочно, что ли?

– Да.

– Стой тут.

Аяна стояла, переминаясь в нетерпении, и успела немного замёрзнуть, когда Айдерос наконец вернулся.

– Он знает, – сказал Айдерос, тыкая пальцем в заспанного Ирселе. – Его пытай. Я спать.

– Что угодно, севас? – спросил Ирселе. – Сестра прислала? Забыла что?

– Нет. Мне сам Арч нужен. Знаешь, где он?

Ирселе тяжело вздохнул и размял шею.

– Он каморку снимает на улице Редлетт. Во дворах. Ты сам не найдёшь. Точно до утра не подождёт?

Аяна вспомнила, сколько получает Арчелл за работу, и от души понадеялась, что и Ирселе в этом смысле не обделён.

– Поехали, – твёрдо сказала она.

Два гнедых коня шагали по брусчатке берега кирио в холодной темноте, и два всадника кутались в плащи, глядя между их ушей. Ирселе отчаянно зевал. Аяне было неловко, но прояснить вопрос с мошенниками следовало как можно скорее, поэтому она зябко ёжилась и молчала.

– Это очень интересный способ ездить верхом, – сказал Ирселе, догоняя её. – Полагаю, там, откуда вы с сестрой родом, многие так ездят?

– Почти все. Те, кто не может ездить так, пользуются повозками. У нас очень маленькие, двухколёсные, и ты можешь править сам. Как тележка на одного человека.

– Интересные обычаи. Тут такое сочли бы странным.

– Да. Так и считают. Так же как и ваши – у нас... – Аяна спохватилась: – Считали бы.

– Ваши традиции сильно отличаются?

– Да. У нас женятся без выкупа и учат всех даром. И мы работаем вместе, а потом все пользуемся результатами труда.

Ирселе очень удивлённо уставился на Аяну, и она на миг подумала, что ляпнула что-то лишнее, но он лишь покачал головой.

– Очевидно, ты очень издалека. Зачем тебе Арчелл?

– У меня к нему пара вопросов.

– Это касается работы твоей сестры?

Аяну разозлило его любопытство. Она несколько раз глубоко вдохнула, потом повернулась и прямо посмотрела на Ирселе.