Каирская трилогия - Нагиб Махфуз

Ясин снова прибег к молчанию, и отцу показалось, что этим своим молчанием он говорит ему: «Я знал, что это будет скандал, но я повиновался своей любви!», и ему вспомнилась собственная позорная сцена с той женщиной. «Какой позор! Ты смыл своё унижение в порыве сильнейшего гнева, но потом ты снова начал преследовать её! Но до чего же потерян этот бычок!»

— Ты принял этот позор, не оценив последствий, чтобы помучить всех нас?!..

Ясин наивно воскликнул:

— Всех вас?!.. Упаси Боже…

Гнев снова вернулся к отцу, и он закричал:

— Не притворяйся невинным агнцем. Ты знаешь, что ради своей похоти не обращаешь внимание на ущерб, что несёшь репутации собственного отца, брата и сестёр. Ты ввёл в нашу семью лютнистку, и потом она и её дети станут одними из нас. И не думаю, что ты этого не знал раньше. Однако ты игнорируешь всё и всех, и ради своей похоти опозорил честь семьи. Ты сам рушишь всё камень за камнем, и в конце концов обнаружишь, что низко пал…

Ясин молча опустил глаза; и вид его говорил о вине и признании её.

«Этот скандал будет стоить тебе лишь небольшого спектакля, насколько я вижу. Но с тебя довольно и того. Завтра я получу благословение в виде внука, матерью которого будет Зануба, а двоюродной бабкой — Зубайда. Оригинальные родственные узы между господином Ахмадом, известным купцом, и знаменитой Зубайдой-лютнисткой. Возможно, мы искупим свои грехи, сами того не зная?!»

— Я содрогаюсь всякий раз, как думаю о твоём будущем. Я говорил тебе, что ты низко падаешь, и ты будешь падать всё больше и больше. Скажи мне, что ты сделал с лавкой в Аль-Хамзави?

Ясин поднял на него удручённые глаза и на мгновение заколебался. Наконец он сказал:

— У меня была неотложная потребность в деньгах…

Снова потупив глаза, он сказал:

— Если бы то были обычные обстоятельства, я бы попросил у вас взаймы, но было неловко…

Отец разозлился:

— Какой же ты лицемер!.. Ты не стыдно за себя? Бьюсь об заклад, что ты не обнаружил ничего странного или предосудительного в том, что сделал. Я тебя знаю и понимаю тебя, но не пытайся меня обмануть. Я прикажу сказать тебе только одно слово, хотя заранее знаю, что это бесполезно: ты губишь себя сам, и конец твой будет мрачным…

Ясин снова молчал, притворяясь опечаленным.

«Бычок! Она, конечно, привлекательная чертовка, но что заставило тебя на ней жениться?.. Я полагал, что она просила тебя жениться на себе из-за твоего возраста, однако она заарканила бычка, несмотря на его молодость».

От этой мысли Ахмад почувствовал некое облегчение и утешение.

«Её преднамеренный план состоял в том, чтобы выйти замуж любой ценой, но она предпочла мне другого, и ей попался этот дурак».

— Разведись с ней!.. Разведись прежде, чем она станет матерью, а мы опозоримся на веки вечные!..

Ясин некоторое время колебался, но потом произнёс:

— Грешно мне разводиться с ней без всякой причины!..

«Что за сукин сын!.. Ты мне подарил замечательный анекдот, который можно рассказать на сегодняшней посиделке в кофейне!. Но ты разведёшься с ней рано или поздно, но до того, как она родит тебе ребёнка, который станет проблемой для тебя и для нас»…

Ясин звучно вздохнул, обходясь тем самым без слов. А отец тем временем принялся внимательно изучать его взглядом с каким-то замешательством. Фахми умер, Камаль дурак или сумасшедший, а на этого Ясина никакой надежды. Самое грустное в том, что он ему дороже всех. Но предоставим всё Аллаху, Господу нашему! Но как бы обстояли дела, если бы я сам поскользнулся и совершил ошибку — женился?…

— За сколько ты продал лавку?

— За двести гиней…

— Она стоит трёхсот. Это было отличнейшее место, олух! Кому ты продал её?

— Али Тулуну, продавцу галантерейных товаров.

— Поздравляю, поздравляю. И вся сумма ушла на новую мебель?

— У меня осталась сотня…

Отец язвительно заметил:

— Отлично сделано! Новобрачному не нужны деньги…

Затем уже серьёзным и грустным тоном:

— Ясин, послушай, что я скажу. Я твой отец. Берегись, измени своё поведение. Ты сам отец. Разве ты не думаешь о своём сыне и его будущем?!

Ясин воодушевлённо принялся защищать себя:

— Его ежемесячное содержание выплачивается до последнего миллима!..

— Это разве вопрос торговли? Я говорю о его будущем, даже о будущем других, которые ещё не родились!

Ясин уверенно произнёс:

— Господь наш создаёт и даёт пропитание…

Отец неодобрительно воскликнул:

— Господь наш создаёт и даёт пропитание, а ваше сиятельство расточает! Скажи мне…

Он выпрямился, и изо всех сил сосредоточил взгляд на Ясине:

— Ридвану почти семь лет. Что ты будешь с ним делать? Возьмёшь его к себе, чтобы он рос под опекой твоей жены?

На полном лице Ясина показалось смущение. Он в свою очередь спросил:

— А что мне делать?.. Я ещё не думал над этим…

Отец с саркастическим сожалением покачал головой и сказал:

— Да сохранит тебя Аллах от такого зла — раздумий!.. Да и есть ли у тебя время, чтобы тратить его на такое занятие?! Позволь тогда мне подумать вместо тебя и сказать, что Ридван должен остаться на попечении деда…

Ясин задумался на некоторое время, затем кивнул головой в знак согласия и примирительно ответил:

— Ваше мнение и моё мнение, отец. Без сомнения, это будет в его же интересах…

Отец насмешливо заметил:

— Мне кажется, что и в твоих тоже, чтобы ты не занимал себя такими мелочами!

Ясин улыбнулся, но комментировать не стал, будто говоря: «Я уверен, ты подтруниваешь надо мной,