Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этот период, по словам Анкута, лаге; состоял из двух тысяч палаток, то есть где-то от десяти до двенадцати тысяч человек «Во всех без исключения палатках были бедные люди; ни одного состоятельного. В каждой палатке было от двух до десяти больных людей, лежавших бок о бок и ждавших смерти. Это место было известно как «Хастахане» [госпиталь]. Всех несчастных, которых отправляли из Мескене пешком или в фургонах, приводили в это место, названное госпиталем, и бросали. Они оставались здесь, голые и страдающие от голода и жажды, до тех пор, пока их не настигала смерть. На каждом шагу мы видели трупы: их было так много, что могильщики были не в состоянии всех похоронить. В этом месте царствовала абсолютная бедность, достигшая беспрецедентного уровня. Каждый день с прибытием людей из Мескене количество палаток в госпитале росло. Бедные люди довольствовались тем, что ели без соли растение под названием гибискус, которое росло весной в огромных количествах на берегах Евфрата»[4304].
Было понятно, что Дипси являлся местом, куда приводили людей из Мескене умирать; он функционировал тем же образом, что и Сурук. Этот лагерь работал всего шесть месяцев, с ноября 1915 по апрель 1916 г., тем не менее, по словам Анкута, здесь умерло тридцать тысяч человек. К концу апреля прибыли примерно двадцать «жандармов», чтобы окончательно очистить лагерь; они отправили одну последнюю колонну в Абухарар, а затем сожгли палатки вместе с теми их жителями, которые не могли идти[4305].
Лагерь в Абухараре
Теоретически колонны, отправленные из Мескене, должны были делать остановку в Абухараре после почти девятичасового пути. Место, известное как Абухарар, в действительности состояло из не более чем двух полуразрушенных караван-сараев, расположенных высоко на берегах Евфрата. Концентрационный лагерь располагался на участке земли, находившемся очень близко к реке. В среднем здесь находилось от пятисот до шестисот палаток, или примерно три тысячи человек, хотя изначально Абухарар должен был быть транзитным лагерем; причиной этому было то, что те, у кого были хоть какие-нибудь средства, также могли купить право остаться здесь подольше, дав взятку руководившему лагерем сержанту, некоему Рахмеддину Чавушу, который отправлял депортируемых, только забрав все, что у них было[4306].
Лагерь в Хамаме
Отправленным из Абухарара нужно было пройти еще девять часов до Хамама по дороге, расположенной в часе от Евфрата, на которой не было ни единого водоема. Хамам был незначительной деревней, которая располагалась на высоте в пяти часах от Ракки. Этот лагерь был исключительно транзитным. Он был размещен на огромной равнине, которая простиралась на большое расстояние перед деревней; колонны останавливались здесь на один или два дня. Лагерем управлял черкес по имени Исак Чавуш[4307]. К весне 1916 г. лагерь был полностью очищен. Нескольким семьям удалось выжить благодаря тому, что они работали на строительстве военных лагерей, которые начали обустраивать на линии Евфрата с мая 1916 г. в предвкушении нового наступления британцев на Багдад[4308]. Патриарх Завен, который проезжал через Хамам в ночь с 23 на 24 сентября 1916 г., насчитал всего сто пятьдесят палаток с депортируемыми, в основном женщинами из Мараша и Айнтаба[4309].
Город Ракка и лагерь в Себке
К 1915 г. Ракка был уже довольно большим городом, лежащим на плато, расположенном недалеко от левого берега Евфрата, в получасе от реки. Первыми депортируемыми, добравшимися до него осенью 1915 г., были армяне из областей Сиваса (Зара, Кангал, Йенихан, Кочхисар), Фракии и Урфы, а также армянки-цыганки из Токата, мужчины которых были убиты. В общей сложности от семи до восьми тысяч депортируемых одновременно смогли найти жилье в городе, дав взятку местным властям (каймакаму и начальнику жандармерии) и главе «Севкийята», который управлял лагерем в Себке на противоположном берегу реки. Эти первые прибывшие армяне предоставили городу существенную рабочую силу, более значительную, по мнению населения и местных властей, чем распоряжения, полученные из Алеппо. В марте 1916 г., когда Григор Анкут жил в Ракке, в город приехал военный инспектор, чтобы расследовать наиболее вопиющие случаи коррупции[4310]. Был назначен новый каймакам, Дели Фахри [Безумец], но, в обмен на небольшое количество более чем скромных подарков, он продолжал защищать депортируемых, даже когда из Дер-эз-Зора пришел приказ об их депортации. Поскольку город Ракка, расположенный на левом берегу Евфрата, был официально независимым от Урфы, Фахри отказался выполнить этот приказ, обратившись за защитой к мутесарифу, который не желал подчиняться приказам из Зора[4311].
Официально Ракка был одной из зон высылки для депортируемых. Тогда теоретически они должны были выиграть от помощи, которую обещало выделить правительство на их переселение. В действительности же та малая толика помощи, которую они получали, поступала, как мы уже видели, от сетей организаций по оказанию помощи, созданных армянами в Алеппо при поддержке швейцарских и американских дипломатов и миссионеров. Тем не менее Ракка представляла собой во многих отношениях скорее исключение, в том смысле, что несколько тысяч депортируемых были действительно переселены туда, пусть даже власти и не имели к этому отношения. Любой депортируемый хорошо понимал суть дела: получить доступ в Ракку означало избежать отправки в Дер-эз-Зор и смерти. По крайней мере, до июня 1916 г. эти люди еще раз насладились в некотором роде нормальными условиями существования, и у них сложилось ощущение, что они продолжат жить в городе на постоянной основе[4312].
Совершенно иная ситуация была на противоположном берегу реки, в Себке. Колонны последних выживших из Малой Азии, которые проводили недели в пути, сменяли друг друга в гораздо более ужасающих условиях. Наш свидетель, Григор Анкут, сообщает, что каждый день можно было наблюдать большое количество новых трупов и что голод довел некоторых людей до каннибализма. По сравнению с этим Ракка казалась раем; все искали возможность попасть туда, давая взятки начальникам лагерей или должностным лицам «Севкийята». В марте 1916 г., когда Стамбул решил избавиться от последних депортируемых на линии Евфрата, лагерь в Себке был окончательно очищен, а его последние обитатели отправлены в Зор. Армянское население Ракки поначалу столкнулось с этим же, но моментально этой судьбы избежало благодаря каймакаму Фахри (который был вскоре освобожден от должности), а также местному населению, не желавшему отказываться от ресурсов, которые давали их городу депортируемые. Некоторые изгнанники, самые нуждающиеся, были наняты на работу ремесленниками или отправлены на строительство военных
