казы; на следующий же год он стал одним из главных концентрационных лагерей для депортируемых армян. Будучи уединенным местом, далеким от любопытных глаз, деревня постепенно превратилась в огромный центр «переселения» в конце лета и осенью 1915 г. В начале, однако, бесконечные колонны из армянских провинций проходили через него; их маршруты сходились возле Урфы и Рас-эль-Айна Первые депортируемые прибыли сюда в середине июля; это были уроженцы Харпута, Эрзурума и Битлиса[4248]. Примерно в то же самое время американский консул в Багдаде, Чарльз П. Бриссел, отметил в своем рапорте, что вали Багдада, когда он еще был префектом санджака Мардин, «начал преследовать армян в Мардине и его окрестностях и отправлять их в Рас-эль-Айн. В Багдаде прошло сообщение о том, что армяне, отправленные в Рас-эль-Айн, были убиты через некоторое время после прибытия туда или по пути»[4249]. Впоследствии многие другие колонны из Урфы, где пересекались первый и второй депортационные маршруты, прибыли в Рас-эль-Айн. Однако об операциях, проведенных в этом регионе, у нас меньше информации, чем об операциях в западных лагерях, поскольку дипломаты, которые размещались ближе всего к Рас-эль-Айну, консул Германии Гольштейн и американский консул Бриссел, жили в Мосуле и Багдаде, соответственно более чем в 300 и 500 километрах от города, на краю месопотамской пустыни, а Рёсслер и Джексон сочли крайне трудным следить за событиями из Алеппо. В своем рапорте от 13 августа 1915 г. Ресслер, тем не менее, рассказал, что он «смог получить точную информацию о другой группе, которая покинула Адыяман [к северо-востоку от Урфы]. Из шестисот девяноста шести отправившихся человек триста двадцать один прибыли в Алеппо: двести шесть мужчин и пятьдесят семь женщин были убиты»[4250]. Данные цифры свидетельствуют о нападениях, которым подвергались депортируемые на этой дороге, связывавшей Малатью, место соединения караванов депортируемых, с Урфой и Рас-эль-Айном через Адыяман. В том же рапорте Рёсслер писал: «Группа из Сиваса, прибывшая сюда [в Алеппо] 12 августа провела в пути три месяца и была крайне истощена. Несколько человек умерли почти сразу после прибытия»[4251]. Единственный доклад из внешнего мира предоставлен Лисмайером, австрийским офицером, знавшим турецкий язык, который в течение двадцати лет работал на строительстве железной дороги в регионе. По понятным причинам его имя не упоминают ни Рёсслер, ни миссионер из Урфы, Якоб Кюнцлер, передававший информацию, которую он получал от своего инженера, в Алеппо[4252]. Однако Балакян встретившийся с ним несколько недель спустя, раскрыл его имя, когда он упомянул о его докладе[4253]: «Это было в последние дни октября [1915 г.]. Когда Лисмайер занимался строительством узкоколейной железной дороги между Соргяной и Рас-эль-Айном, он увидел большую колонну, пришедшую с севера и медленно спускавшуюся в направлении Рас-эль-Айна… Эта масса людей медленно двигалась вниз по дороге, и только когда она подошла ближе, австриец понял, что это была не армия солдат, а огромная колонна женщин в сопровождении жандармов. По некоторым подсчетам, в колонне было не менее сорока тысяч женщин… Среди них не было ни единого мужчины»[4254]. Другой инженер, работавший на Багдадской железной дороге, М. Грейф, сообщил д-ру Нипаге, профессору из Алеппо, что «по всему пути следования железной дороги, ведущей в Тель Абиду и Рас-эль-Айн, лежали горы обнаженных трупов изнасилованных женщин», а немецкий консул в Мосуле, который ехал по дороге между Мосулом и Алеппо, «видел в нескольких местах по пути столько отрубленных детских рук, что ими можно было бы вымостить всю дорогу»[4255]. Другой немецкий консул и военный офицер, Шойбнер-Рихтер, в рапорте от 5 ноября 1915 г. сообщает: «Когда я ехал из Эрзурума в Мосул через Хинис, Муш, Битлис и Сиирт, я увидел, что все деревни и дома, когда-то заселенные армянами, были разграблены и абсолютно пусты. Я не увидел ни одного живого армянина»[4256].
В противоположном направлении, Субдиректорат по работе с депортируемыми в Алеппо выполнял приказы, полученные из столицы: начиная с ноября — декабря 1915 г. тенденция изменилась, и армяне, интернированные в лагерях в Ислахие, Катма и Азазе, были отправлены в Рас-эль-Айн, чтобы очистить и продезинфицировать стратегический маршрут между Аданой и Алеппо. «Они начали отправлять их по железной дороге в Рас-эль-Айн», — пишет один из выживших[4257]. Кроме того, у города была очень плохая репутация, — по причине того, что несчастные колонны из внутренних провинций [то есть те, что шли из Урфы], отправленные в этом направлении, все без исключения были убиты. Та же участь ждала депортируемых, прибывших по маршруту Конья — Бозанти, которые, к своему несчастью, были отправлены в Рас-эль-Айн. Арабские жандармы, чиновники и даже значительная часть населения язвительно дали им понять, что их ждет. Некоторые из них вспоминали эпизоды предыдущих расправ… Было невозможно получить информацию о первых убийствах в Рас-эль-Айне. Остатки колонн из внутренней части страны, проделавшие столь долгий путь, в основном были убиты. Свидетелей не осталось»[4258].
По сообщениям Дж. Херояна, который в конце октября 1915 г. был назначен главой концентрационного лагеря в Рас-эль-Айне при довольно странных обстоятельствах, в лагере на момент его вступления в должность было десять тысяч палаток — то есть около пятидесяти тысяч депортируемых армян, — установленных на высоте в десяти минутах от деревни[4259]. Как везде, депортируемые ставили свои палатки практически вплотную друг к другу из соображений безопасности. Каймакам Юсуф Зийя-бей, занимавший свой пост до февраля 1916 г., оказался, помимо всего прочего, благонамеренным человеком; его доброжелательности содействовал мутесариф Дер-эз-Зора, Али Суад-бей, который в то время имел власть над всем Рас-эль-Айном. Зийя, контролировавший всех чиновников, включая нанятых Субдиректоратом по работе с депортируемыми, даже разрешил тем армянам, которые могли себе это позволить, жить в городе; он также толерантно отнесся к мелкому предпринимательству на местном уровне и приложил усилия для защиты лагеря от арабских мародеров, которые, бывало, забирали у депортируемых все, что хотели. В течение четырех месяцев, с ноября 1915 г. до конца февраля 1916 г., лагерь в Рас-эль-Айне действовал почти в нормальных условиях для такого рода учреждений по сравнению с другими. Колонны, разумеется, регулярно высылались в Дер-эз-Зор, но без особой жестокости. Однако случайный визит Джевдета, зятя вице-генералиссимуса Энвера, похоже, отрицательно повлиял на лагерь в Рас-эль-Айне. Джевдет, ехавший в Адану, чтобы вступить в должность, как предполагалось, должен был быть шокирован по приезде в Рас-эль-Айн условиями, в которых содержались в лагере депортируемые армяне: уровень смертности в то время составлял всего сто человек в день[4260] (от тринадцати до четырнадцати тысяч человек, однако, лишились жизней за четыре месяца, в течение
