Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

Факт прибытия второго каравана из Эрзурума, состоящего из армян со всех районов Эрзурума, в Сурук в конце ноября был любопытным сам по себе. Изначально составленная из десяти тысяч человек, которых отправили в путь 18 июня 1915 г.[4235], эта колонна была, конечно, частично очищена от мужчин, убитых после прохода через Фырынджилар, в Калындере, лидером отряда чете Зейнелем[4236]; тем не менее колонна достигла Сурука лишь с минимальными потерями, в хорошем состоянии и вроде бы даже сохранив здоровье, по крайней мере по сравнению с депортируемыми из Сиваса. Этот случай, который доказывает, что в действительности было возможно «переместить» армянское население, не уничтожая его, является свидетельством того, какие требовались условия, чтобы избежать общей участи.

Первым доводом, который привели члены конвоя, были деньги: будучи депортированной очень рано, когда центральными властями еще не были приняты некоторые меры в отношении имущества армян, эта группа получила некоторое снисхождение со стороны вали, Тахсин-бея, который предложил депортируемым вложить свои деньги в банк и взять с собой чеки. Тем самым он оградил их от ограблений по пути, и у них появилась возможность использовать свои средства как можно более эффективно для того, чтобы давать взятки различным правительственным чиновникам и вождям племен, с которыми они сталкивались в разных частях своего путешествия. Депортируемым, которые несли с собой наличные, с большей долей вероятности приходилось платись, но их все равно убивали, тогда как армяне из Эрзурума сохранили возможность вести переговоры благодаря своей финансовой независимости.

Второй решающий фактор касается транспорта, который депортируемые могли получить при отправке и пользоваться до тех пор, пока они не достигнут Сурука. Благодаря фургонам с запряженными в них лошадьми или телегам, запряженным волами, они могли взять с собой то, что им было нужно в дороге: постельные принадлежности, палатки, еду и запасы продовольствия. А самое главное, им не нужно было идти тысячи километров пешком, пытаться сохранить хоть какое-нибудь здоровье, и им удалось избежать эпидемий[4237]. Другими словами, эта группа, в отличие от подавляющего большинства других колонн, не оказалась в спирали, ведущей к моральной и физической деградации. Капигян отмечает, что находчивость людей, которые имели опыт ведения сложнейших переговоров, дает дальнейшее объяснение их успеху. Зная об опасности, ждущей их в пустынях Сирии или Месопотамии, представители второй колонны из Эрзурума нанесли каймакаму Сурука «визит вежливости». Посоветовавшись, эти люди пришли к заключению, что они будут вести переговоры с местными властями о праве остаться там, где они были. Они смогли «убедить каймакама в преданности своей родине и предоставите свидетельства своего уважения к нему», тактично предложив ему подарки вдали от множества любопытных глаз. Каймакам Сурука разумеется, не мог издать «официальный приказ», разрешающий этим избранным лицам оставаться столько, сколько они пожелают, но он мог, например, закрыть глаза на то, что эти семьи снимают жилье в городе — тем более что местное население также выигрывало от этого неожиданного источника дохода. «Благожелательностью» каймакама также пользовались депортируемые из других регионов, которые смогли убежать из лагеря в Арабпунаре и найти убежище в Суруке. В конце декабря они даже смогли воспользоваться услугами Сельскохозяйственного банка, чтобы обналичить чеки и учредить коммерческие предприятия[4238]. В некоторых случаях, в частности когда власти решили уничтожить армян в соседнем городе Урфа, в Суруке возрастало напряжение, и примерно пятнадцати тысячам армян города пригрозили изгнанием в пустыню[4239]. Они даже почти на целый месяц разбили лагерь в получасе от города. Многим из них, однако, удалось вернуться в Сурук и его окрестности после того как напряжение спало[4240]. Зимой 1915/16 г. местным властям пришлось организовать несколько колонн в пустыню, вероятно, чтобы избежать санкций, которыми им угрожала столица; они, однако, не освободили город от депортируемых полностью. Капигян отмечает, что большое количество людей из самых бедных семей стали жертвами недоедания и болезней. Вследствие этого министр внутренних дел потребовал произвести точный подсчет армян в регионе[4241]. Некоторые депортируемые попытались подчеркнуть свою незаменимость, создав ремесленное училище, в котором молодые жительницы города могли приобрести практические навыки и научиться читать и писать. Несмотря на то что эти планы было трудно согласовать с местной социальной практикой и у многих они вызывали удивление, другие, к примеру, мэр Сурука, использовали это событие в своих интересах, поддержав данную инициативу[4242].

В связи с этим с течением времени Сурук в результате давления со стороны депортируемых был преобразован в зону высылки, более или менее безопасную для них. По словам Капигяна, из почти семисот армян, вышедших из Сиваса и указанных в его отчете под именами их семей, выжило сто двадцать, а затем их изгнали из Сурука навсегда[4243]. Но в конце концов даже эти остатки колонн привлекли внимание центральных властей. Военный инспектор, отправленный судом в Урфу, после возвращения провел расследование в Суруке. Опасность в первую очередь угрожала каймакаму и начальнику жандармерии: их обвинили в том, что они пользовались щедростью армян. Приказ о депортации был в конечном счете опубликован 1 января 1916 г.: он применялся в отношении беженцев и небольшого количества (обращенных в ислам) местных семей, которым было приказано отправляться в Ракку не позднее чем через пять дней[4244]. Даже предприниматели из Эрзурума не смогли избежать этой решительной облавы. В воскресенье 9 января колонна, в состав которой входил 1851 человек, отправился в Ракку в сопровождении жандармов[4245].

Транзитный лагерь в Арабпунаре

Где-то в десяти километрах далее на юг, возле железнодорожной станции Арабпунар, был открыт еще один транзитный лагерь, рядом с небольшим озером[4246]. Примерно 25 сентября 1915 г. пятнадцать тысяч депортируемых, большинство из вилайета Сивас, находились здесь в сомнительных условиях, если не сказать больше. Вскоре после этого вспыхнула эпидемия, уносившая от ста двадцати до ста семидесяти жизней ежедневно Капигян утверждает, что за шесть недель здесь умерло четыре тысячи человек. К середине ноября лагерь опустел. Часть его обитателей отправили в Рас-эль-Айн, Дер-эз-Зор или Мосул другим удалось на некоторое время скрыться в Суруке и окрестных деревнях[4247].

Лагерь в Рас-эль-Айне

Расположенный к востоку от Урфы и к югу от Диарбекира, в безлюдном месте недалеко от внешних границ Сирии и Месопотамии, Рас-эль-Айн был до того, как до него дошла Багдадская железная дорога, обычным местом, где находилось около двадцати хозяйств чеченцев, которых сюда поселили османские султаны после Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. В 1914 г. это был просто малый центр