Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

Дер-эз-Зор, последняя остановка на «линии Евфрата», и кульминационная точка второй стадии геноцида

С лагерей Дер-эз-Зора и его окрестностей мы начинаем рассказ о финальном эпизоде расправ 1915–1916 годов, кульминации второй стадии геноцида. Эта стадия началась после шести месяцев относительной стабильности, которая вполне могла создать впечатление того, что антиармянские преследования закончены. Зор являлся последней остановкой для выживших армян, добравшихся до него после пересечения пустыни, перед тем как встретить трагический конец в сирийской пустыне. Несмотря на убийства, которые уменьшили количество депортируемых в группах, перемещавшихся лагерь за лагерем из одного конца линии Евфрата в другой, десятки тысяч депортируемых прибыли в Зор. По словам немецкого свидетеля, рассказавшего о своей поездке туда консулу Германии Рёсслеру, уже в начале ноября 1915 г. около пятнадцати тысяч армян находились в этом углу сирийской пустыни, в котором «ежедневно умирало от ста пятидесяти до двухсот человек. Это, кстати, объясняет тот факт, что город был способен принимать депортируемых, которые продолжали прибывать тысячами»[4341]. В результате естественной убыли, вызванной убийствами, а также голодом и эпидемиями, Зор в общем и целом выполнял приказ о поддержании «приемлемой» пропорции армян в регионе. Если наблюдалось превышение нормы, местные власти решали проблему, отправляя небольшие колонны в Мосул для восстановления баланса. Такая ситуация продолжалась до тех пор, пока приток новых армян не был, так сказать, компенсирован более или менее временным размещением депортируемых в концентрационных лагерях в регионах Алеппо и Рас-эль-Айн. В результате около пятнадцати тысяч армян смогли поселиться в Зоре и даже там обосноваться, в то время как на левом берегу Евфрата, как и в Ракке, продолжал работать транзитный лагерь.

Арам Антонян утверждает, что до войны в Зоре существовала армянская католическая церковь, которая обслуживала около ста пятидесяти семей, а также другие церкви, принадлежавшие якобитам и сирийским несторианам. Он добавляет, что местный сирийский аристократ, Жорж Севккар, проявил к депортируемым особое великодушие и использовал все свое влияние для их защиты[4342]. Более того, Зор отличался от других тем, что начальником его полиции был назначен Нерсес Киурдян — что-то вроде пережитка прошлого. Как и в Ракке, армяне вскоре оживили местное ремесленничество и торговлю при поддержке мутесарифа Али Суад-бея, которого большинство источников описывают как хорошо образованного и великодушного человека. Наряду с гибкими людьми, которые быстро адаптировались к новым обстоятельствам и нашли какое-либо занятие, также было значительное количество женщин и стариков вместе с детьми, которые кое-как перебивались в ужасных условиях на левом берегу Евфрата, за пределами города, в хижинах из ветвей. Когда Салих Зеки сменил Али Суада в июле 1916 г., он решил, что их ситуация была по-прежнему слишком завидной: «В день своего приезда он совершил поездку по окрестностям, в частности, он проехал вокруг рынка, где он был особенно раздражен тем, что армяне процветали. Они фактически создали настоящую Армению, и рынок был почти полностью в их руках. Большинство из них были ремесленниками, которые, в общем, были очень активны, местами контрастируя с местным населением»[4343]. Левон Шашиян, молодой стамбульский интеллигент и приятель Арама Антоняна, вместе с которым Антонян организовал сеть передачи информации, связавшую различные концентрационные лагеря — знаменитые «живые газеты», состоявшие из детей-сирот, которые перемещались между Мескене, Раккой и Зором[4344], — организовал систему покупки и продажи имущества депортируемых; благодаря этому армянам не нужно было продавать свое имущество почти даром. Расположенное возле здания администрации города небольшое агентство Шашияна являлось к тому же службой по оказанию социальной помощи самым нуждающимся. В обмен на несколько подношений Шашиян смог завоевать доверие некоторых влиятельных людей Зора, став неуязвимой фигурой, эффективно выполнявшей роль главы армянской колонии[4345]. Таким образом, депортируемые армяне постоянно находились в процессе обустройства в этом маленьком городе сирийской пустыни. Однако, как показал ход событий, правительство младотурок не собиралось разрешать им пускать здесь корни.

Ввиду отсутствия источников, которые могли бы пролить свет на цели КЕП, мы можем только расшифровать стратегию, разработанную и внедренную Субдиректоратом «Севкийята», через изучение их операций на месте. Формирование в октябре — ноябре 1915 г. операционных структур «Севкийята» в Алеппо, наряду с созданием концентрационных лагерей, являлось первым этапом их плана. Несомненно, целью было уничтожение депортируемых, создав такие санитарные условия, которые вызовут катастрофу.

Второй этап, совершенно очевидно, наступил в январе 1916 г., когда власти решили закрыть концентрационные лагеря на севере Алеппо и начать отправку интернированных по линии Евфрата[4346]. Третий этап, целью которого было физическое уничтожение выживших, вероятно, обсуждался и решался в период между концом февраля и началом марта 1916 г. Формулировка, использованная в телеграмме от 22 февраля 1916 г. от министра внутренних дел[4347], которую обвинение привело в качестве доказательства на суде над лидерами младотурок, является одним из свидетельств этого: «Текст официального коммюнике о прекращении депортации армян в некоторых местах был истолкован таким образом, что с этого момента ни один армянин не должен быть изгнан. По этой причине большое количество опасных лиц среди этих людей не было отправлено». Явно имея признаки административного формализма, этот документ в конечном счете является не чем иным, как приказом о продолжении отправки людей на юг; он объявляет о втором этапе плана. Архивы Османской империи содержат записи, показывающие, что в общей сложности четыре тысячи шестьсот двадцать депортируемых прибыли в Зор 20, 21, 24 и 25 февраля 1916 г.[4348]. Эти цифры дают некоторое представление о том, какими объемами отправлялись люди в начале операции, разработанной для концентрации их в Зоре. Первые крупномасштабные расправы, которые начали проводиться в Рас-эль-Айне с 21 марта, унесшие сорок тысяч жизней, представляют собой исполнение, несомненно, принятого ранее решения[4349]. Множественные приказы о депортации, затронувшие в феврале и марте 1916 г. те категории армян, которым до этого было разрешено остаться в своих домах, такие как семьи солдат или протестанты, католики, ремесленники и так далее, — мы уже отмечали затронутые регионы в четвертой части данного исследования — являются еще одним свидетельством того, что решение было принято на высшем уровне партийно-государственной системы. Однако масштаб операции и огромное количество армян, которых нужно было переместить, говорят о том, что им нужно было гораздо больше времени, чтобы завершить операции, чем предполагалось изначально: они длились восемь месяцев, то есть до декабря 1916 г.

По информации, переданной турецким офицером немецкому консулу Рёсслеру, в середине апреля в городе Зор было всего пятнадцать тысяч депортируемых[4350], то есть почти столько же, сколько и осенью 1915 г. Однако эта цифра, вероятно, не учитывает