Околдованная - Лора Таласса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он изучает меня.
– Я не понимаю нашей ситуации, – медленно говорит он. – По крайней мере пока. Но и ты, кажется, тоже. – Мемнон морщится, размышляя о чем-то. – Так что на данный момент я приму это чудовищное подобие реальности.
Означает ли это, что он по-настоящему, на самом деле, окончательно поверил мне?
Огонь в его взгляде угас. Остались лишь грусть и опустошенность.
– У меня были лошади, у меня были воины и армии, дворцы, слуги, почитатели, но, самое важное, у меня была ты.
На последних словах голос его срывается: точно волна разбивается о скалы.
– У тебя была Роксилана, – мягко напоминаю я.
Мемнон стискивает зубы, отводит взгляд.
– Нет, в самом конце у меня, похоже, не было даже ее.
Грудь его вздымается и опадает все быстрей и быстрей, и я чувствую, как пробуждается неистовая сила его магии.
– Тебе нужно уйти, – тихо говорю я.
Мемнон получил то, за чем приходил. Не моя вина, что это оказалось не то, чего он хотел.
Магия колдуна наполняет комнату, и моя магия тянется ей навстречу.
Мемнон бросает на меня последний мрачный взгляд и выходит из комнаты. Дверь захлопывается. Мемнон Проклятый наконец ушел.
Глава 20
Лежу на животе, прижимаясь щекой к мягкой простыне. Кто-то покрывает поцелуями мою спину.
– Est amage, – дыхание Мемнона ласкает кожу.
Напрягаюсь при звуке его голоса.
Разве мы не расстались с ним несколько часов назад?
Окидываю взглядом комнату. Низкий потолок, стены из темного дерева. Масляные лампы освещают затейливый красно-золотой узор одеяла.
Пальцы мои скользят по линиям орнамента. Я… клянусь, в них что-то есть.
Мемнон гладит меня по голой спине, и мышцы мои вновь напрягаются. Чувствую ногами тепло его ног, вижу, как сплетается в воздухе наша магия, как оттенки силы переходят от розово-оранжевого и медного к темно-лавандовому и сапфировому.
– Расслабься, маленькая ведьма. Я только хочу, чтобы тебе было хорошо.
Секунду спустя Мемнон мягко переворачивает меня на спину.
Колдун обнажен, он стоит на коленях, и член его тоже… стоит. В свете ламп глаза мужчины кажутся почти жидкими, и от этого зрелища у меня перехватывает дыхание.
Он замечает, что я смотрю на него. Мы смотрим в глаза друг друга.
– Скажи, о чем ты думаешь, – тихо говорит он.
Открыть свои мысли? Звучит пугающе.
Но я продолжаю смотреть в глаза Мемнона, и не чувствую ужаса – если не считать странного ощущения падения, владеющего мной.
– Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, – признаюсь я, и взгляд мой скользит к его губам.
Эти губы улыбаются – и я даже вижу, как мелькают за ними острые клыки.
Мемнон наклоняется и целует меня между грудей.
– Сюда? – шепчет он, согревая дыханием мою кожу.
Которая мигом покрывается мурашками.
Мотаю головой.
Губы Мемнона перемещаются чуть правее, язык ласкает сосок.
– Сюда?
Задыхаюсь, по телу бегут мурашки.
– В губы, – шепчу я.
Чувствую, как он улыбается, мягко сдавив зубами сосок, и это отчего-то воспламеняет меня, и я чувствую, как рефлекторно стараюсь прижаться к нему.
– О, ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя в губы, – говорит Мемнон.
Миг – и он перемещается. Но ближе к моему рту не становится, нет, наоборот, он отстраняется – и коленом раздвигает мне ноги.
Перехватив мой взгляд, мужчина ухмыляется, и ухмылка эта сулит грех. Он наклоняется, словно отвешивая поклон, берет мою ногу – и закидывает ее себе на плечо. Потом проделывает то же самое с другой.
Его рот – в дюймах от моей киски. Только теперь я осознаю его предыдущие слова.
Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя в губы.
Чувствительные складочки ощущают его дыхание. Адские чары…
Меня пробирает дрожь.
– Ты – единственная богиня, которой я молюсь, – бормочет Мемнон, запечатлевая поцелуй на внутренней стороне моего бедра. – И ты чертовски мстительна.
Поглаживая мою ногу, он наклоняется – и чувственный поцелуй достается моим нижним губам. Тело мое вновь содрогается.
Мемнон, должно быть, чувствует это, потому что рука его перестает ласкать мою ногу, чтобы крепче ее сжать.
Мигом позже язык его скользит снизу вверх по моей щелке. Бедра мои сами собой дергаются, а с губ срывается сдавленный крик.
Я опьянена ощущениями, которые он пробуждает во мне.
Голос Мемнона хрипел от желания:
– Позволь показать, как я молюсь тебе, моя гневная богиня.
Он наклоняется и… молится.
Кричу, чувствуя, как губы его ласкают мою плоть. Пальцы его находят мой клитор, двигаются кругами, язык раздвигает складки и проникает в лоно.
Я лежу, задыхаясь, растекаясь под ласками Мемнона. Разрываюсь от противоречивых желаний – хочется то ли отстраниться от чрезмерного возбуждения, то ли податься ближе. Это слишком – и этого недостаточно. Мне нужно меньше его языка и пальцев, и больше – всего остального.
Тянусь к колдуну, больше не удовлетворяясь ласками одних лишь его рук и рта. Я хочу почувствовать его в себе.
Поддаваясь моей настойчивости, Мемнон прерывает свое «богослужение» и позволяет мне подтащить себя выше.
Устраивается на мне. Член его зажат между нами.
Глаза колдуна блестят:
– Думаешь, я собираюсь дать тебе это?
Он покачивает бедрами, и у меня перехватывает дыхание от того, как его член скользит по моим складкам.
А он смеется, упиваясь выражением моего лица.
– О нет. Ты заблуждаешься, Селена. – Он целует меня в щеку, потом прижимает губы к моему уху. – Я заставлю тебя страдать и томиться, est amage. Видишь, я тоже могу быть гневным.
* * *
Просыпаюсь, задыхаясь. С рукой между ног. Оргазм, казавшийся таким близким, отступает. Я в поту и вся горю. Чертов сон. Я опять была на волосок. Снова!
Разочарованно вздыхаю, глядя в потолок. Очевидно, мое подсознание считает, что мне нужен хороший секс. И, к несчастью для меня, оно положило глаз на самого неподходящего для этого дела мужчину.
Но даже когда я так думаю, какая-то часть меня скорбит о том, что я, возможно, никогда больше не увижу Мемнона. Это нелогичная и мазохистская часть, но она все равно есть.
Хотя еще вопрос, действительно ли Мемнон ушел. Однажды я изгнала его, но это, по сути, ничего не дало. Пожалуй, я слишком оптимистична, полагая, что он покинул меня навсегда.
Звук за открытым окном отвлекает меня от раздумий. Дуб шелестит; потом из тьмы появляется Нерон, перепрыгивает с ветки на подоконник, царапая когтями деревянную раму.
– Нерон, – улыбаюсь. Я рада видеть своего фамильяра. Он отсутствовал бо́льшую часть дня, и, хотя я знаю,
